Articles

ОСОБЕННОСТИ КИТАЙСКОЙ ГЕОПОЛИТИКИ - Вестник аналитики, 2008, № 2

Опубликовано в Российские новости

Владимир Дергачев

 

«Китай...может преподнести миру дар. Этот дар будет счастливым соединением западного динамизма с традиционной китайской  стабильностью».  Арнольд Тойнби

 

Сложилось убеждение, что классическая геополитика европейского происхождения. Несмотря на её растущую популярность в России, китайская геополитика остается в тени, хотя она намного старше учения, зародившегося в Западной  Европе. Современный Китай, несмотря на неоднозначны прогнозы зарубежных экспертов,  демонстрирует единство геополитических и социально-экономических целей. вверх

Геополитика Пути и Стены

Китайская цивилизация является самой протяженной во времени. Главная геополитическая особенность  последней из оставшихся древних цивилизаций — здесь  границы культуры, религии и государства в основном совпадают. История Китая — единственный в своем роде пример более или менее непрерывного развития государства-цивилизации  на протяжении четырех тысячелетий. Китай с численностью населения в 1,3 млрд. жителей обладает исключительной демографической мощью, являющейся гарантом  его сохранения. 
Возрождение великой  державы-цивилизации происходит на основе сочетания мировых достижений и местных культурно-исторических традиций, богатого философского наследия. Поднебесная обладает бесценным богатством, сложившимся более двух тысячелетия назад, когда Земля только что облучилась  первыми лучами христианства, а ислам  еще не родился. Имя этому богатству  — мировоззрение  и менталитет  традиционной  китайской цивилизации. Стратегический геополитический ресурс  Китая  заложен в  силе духа и стабильности исторической традиции,  в имманентной ориентации  на Великий порядок,  основанный на социальной гармонии и справедливости. Соединенные Штаты  Америки с двухсотлетней историей не только не обладают таким богатством, но и  выглядят наивными дилетантами в своем стремлении претендовать на мирового господство. 
Китай создал Великую цивилизационную геополитику, основанную на философии Великого китайского порядка. Поднебесная на протяжении многих веков стремится к сохранению единых границ государства и цивилизации, сочетанию избирательной открытости к внешнему миру с  защитой китайских традиций и менталитета от внешних  воздействий. Символами этой геополитики и крупнейшими материализованными памятниками международным отношениям стали Великий Шелковый путь и Великая Китайская стена.  
Великий Шелковый путь — величайшая мировая торговая коммуникация на Евразийском континенте в древнем мире и средневековье. Крупнейший материальный памятник открытости цивилизации к внешнему миру и международным экономическим отношениям. Шелковый путь  обеспечивал не только торговый, информационный и культурный обмен, но и служил гарантом мира на рубежах евразийских цивилизаций.  В зависимости от геополитической обстановки  межцивилизационный диалог то возрастал, то затухал.  Встречая политические и экономические препятствия, торговый путь, созданный волей  целеустремленного человека, подобно реке,  выбирал новый маршрут. 
Великая Китайская стена — материальный памятник технологии властвования, закрытости цивилизации от внешнего мира. Воспитанные в духе  рационализма европейцы рассматривают её как определенное чудачество китайцев и, как часто бывает у самоуверенных людей,  глубоко ошибаются. Можно оспаривать эффективность возведения гигантского фортификационного  сооружения в географическом пространстве. Однако Стена, выполняющая барьерные функции,  в многомерном коммуникационном пространстве Поднебесной служила преградой для степных «варваров» и ограничивала деятельность китайцев за  её пределами, в географии являлась  границей субтропиков и сухих степей, а в душе человека — символом  барьера против  чужеродных заимствований в духовной сфере. 
Китайская геополитика Пути и Стены основывается на интегральной геополитической мощи государства. Она включает наряду с политической стабильностью, военной, экономической, технологической мощью, главную составляющую — силу духа1 и Великий порядок в душе. В этом отношении Китай является дважды «закаленным» государством — закаленным коммунистической идеологией и конфуцианством/буддизмом. Коммунистическую идеологию исповедует крупнейшая в мире политическая партия (73 млн. членов КПК). Это в Европе бродил призрак коммунизма, споткнувшийся на восточноевропейской равнине, а в Китае коммунистические идеи заложены в одном из течений древнекитайской философии. Что позволило Поднебесной, не отказываясь от своего прошлого, после проб и ошибок избежать заимствования чужой модели Запада, куда с тупым упорством и известным результатом рванули некоторые новые независимые государства, образованные на обломках СССР. 
Современная китайская цивилизация решает геостратегические задачи в собственной, а не западной логике. И к этому в Европе и Америке пора привыкать. Мышление тысячелетней цивилизации пронизано ощущением времени не знакомом  европейцам, оно   течет в Поднебесной плавно и медленно: «Черное постепенно переходит в белое и наоборот». Когда человек  живет под знаком тысячелетий государственности, у него нет нужды торопить время. Куда спешить, если  все принадлежит  вечности. Остается только сосредоточиться перед важным делом2. Если по западной формуле «время - деньги», то конфуцианская традиция  толкует время как постепенность: «чем больше спешки, тем труднее достичь цели». 
При коммунистическом руководстве Китая действует Центр изучения развития, концентрирующий научные кадры аналитиков высшей квалификации. Центр практически обладает министерскими полномочиями в области стратегического развития. Члены Политбюро систематически заслушивают на теоретических семинарах ведущих китайских ученых, что позволяет своевременно корректировать тенденции развития страны3. В России и новых независимых государствах, как правило, слушают преимущественно доморощенных или заокеанских политтехнологов, игнорируя профессионализм ученых и системную аналитику. Отсюда и сомнительные очередные тактические победы при устойчивых геостратегических утратах. 
К руководству в КПК в ближайшем времени придет пятое поколение. В Советском Союзе к  этому поколению коммунистических лидеров относился Михаил  Горбачев. Поэтому на Западе задают резонный вопрос, не появится ли китайский «буревестник общечеловеческих ценностей», который «успешно» доведет до самоубийства коммунистический Китай? Можно однозначно сказать, что не появится. Китайская цивилизация за тысячелетия своей истории выработала иммунитет против заимствований в духовной сфере. И если появится китаец, который только подумает о «заимствованиях», он будет объявлен государственным преступником. В Китае не возможно такое распространенное явление на постсоветском пространстве, когда руководители государства выступают в качестве агентов влияния («шестерок») Запада.  

 

Китайцы  выступают против европоцентризма и американизма, направленных  на  «вмешательства во внутренние дела» под  лозунгом борьбы за   «права человека», трактуя их как  элементарное право на  кров и пищу. Их раздражает самодовольная уверенность американцев в  превосходстве  принципов  западной демократии и культуры. В Великом Китае, чьи реформы стали  для многих примером для подражания, немыслимо, чтобы  иностранцы  учили китайцев жить. В конце 80-х годов в Пекин, после событий на площади Тяньамынь, из Москвы с официальным визитом прибыл Михаил Горбачев и начал учить китайское руководство демократии и призывать к перестройке в общественной жизни. Где теперь та страна и тот «буревестник»? В подходах к общественному развитию отмечаются существенные различия между европейцами и китайцами. Динамичная, взрывная европейская модель, особенно «зарекомендовавшая» себя у восточных братьев-славян, когда требуется «до основанья мир разрушить», неприемлема в условиях государства-цивилизации. 
Современная интерпретация геополитики Пути и Стены включает две составляющие. Концепция «стратегических границ жизненного пространства»  подразумевает сосредоточенность на наращивании геополитической мощи внутри Стены, ведущей к единству государственных и цивилизационных границ. Здесь Пекин следует завету Дэн Сяопина во внешней политике — «выжидать и не высовываться», что  являются, по сути, конфуцианской традицией. Вторая составляющая Пути  — «идти вовне» путем экономической экспансии. 

 

Главная геополитическая цель Китая — воссоединение в единых границах китайского государства и цивилизации на основе формулы «одна страна — две системы» при минимизации внешнего воздействия в духовной сфере. После возвращения бывших колоний — британского Гонконга и португальского Макао, главной геополитической целью осталось воссоединение Тайваня с континентальным Китаем. Пекин считает  Тайвань  одной из своих  провинций,  и провозгласил в 80-х годах курс на мирное объединение  на основе принципа «одно государство – две системы».     Однако время работает не в пользу Пекина. Сегодня на Тайване доминирует поколение, рожденное на острове и ощущающее себя  частью самостоятельной нации. Либерализация политической жизни и высокий уровень  материального благосостояния  ускорили  рост национального самосознания. Вместо родительской  ностальгии по оставленной родине, новое поколение  по-другому воспринимает Китай. Между островом и континентом существуют не только различия в уровнях жизни,  но невидимая граница прошла через души людей. Современный Тайвань в отличие от коммунистического Китая находиться в другом социально-экономическом пространстве, где правит демократия, и существуют «права человека».  В результате здесь появилась новая формула  отношений с материковым Китаем «один народ — два государства»,  вызывающая  негативную реакцию коммунистических властей в Пекине. 
Главной геополитической цели Китая подчинено создание специальных экономических зон преимущественно в приморских регионах, призванных обеспечить постепенную поэтапную трансформацию разных экономик. Китайская власть стремится, чтобы современным фасадом коммунистической страны стал не бывший колониальный Гонконг, а Шанхай, где динамично развивается зона экономического и технологического развития Пудун и формируется новый мировой (азиатский) финансовый и экономический центр.
В геополитической стратегии «иди вовне» главным союзником Пекина является мировое этническое сообщество, получившее название Большой Китай, включающий Китай-Континент, Китай-Остров (Тайвань, Гонконг, Сингапур) и Китай-Диаспору. По своей экономической мощи (ВВП, рассчитанному по паритету покупательной способности) это надгосударственное образование или неведомая Западу  транснациональная корпорация сопоставима с США. Китайская диаспора (хуацяо) насчитывает по разным оценкам до 300 млн. человек. Китай проводит исключительно  мудрую и дальновидную политику в отношении  своих соотечественников за границей, защищает согласно Конституции честь и достоинство  всех выходцев из Поднебесной. В отличие от других мировых диаспор Китай-Диаспора может выступить в качестве самостоятельного геополитического игрока. Она выделяется исключительной экономической и интеллектуальной мощью, сопоставимой с континентальным Китаем, осуществляет не менее 75 % иностранных инвестиций в Поднебесную. Но если для еврейской диаспоры главной ячейкой общества является семья, то для хуацяо – китайское государство. Согласно исторической традиции,  все представители китайской диаспоры де-факто являются гражданами Китая. Хуацяо исключительно успешно адаптируются к разным политическим режимам. 
Свою стратегию «идти вовне» традиционно исповедуют китайские триады. Это самая организованная мафия в мире, крупнейшая  группировка  мирового этнического бизнеса. Триады контролируют  и защищают  китайский бизнес от местного рэкета (в том числе государственного) по всему миру. Криминальная «философия» ставит в центре мировой теневой экономики триады, обеспечивающие  нерасторжимость  китайского бизнеса. При этом разрекламированная в голливудских фильмах сицилийская мафия может отдыхать. Триады чувствуют себя  особенно благополучно в странах  с высоким уровнем коррупции в Юго-Восточной Азии. Перспективным регионом для триад являются страны криминально-коррумпированной демократии в Восточной Европе, Центральной Азии и Южном Кавказе, где имеются в наличии продажные «элиты в законе».  
Одним словом, Большой Китай становится крупным самостоятельным геополитическим игроком, способным с помощью хуацао поставить мат на мировой шахматной доске где-нибудь в тылах Запада или евразийского пространства.  Если по команде из Пекина наступит час Икс.вверх

Под знаменем марксизма-ленинизма к капитализму

До конца 18 века Китай  был самой мощной империей мира,  лидирующей в торговле,  промышленным нововведениям, по производительности  сельскохозяйственного труда и уровню жизни. Сегодня Китай вновь возвращается в число мировых лидеров. ВВП Китая увеличился за 2002/07 гг. на 65,5 %  и составил около 3,4 млрд. долл. США (по валютному  курсу) при среднегодовом приросте 10,6 %.  Это позволило Китаю переместиться с шестого на четвертое место в мире, а в ближайшие годы Поднебесная станет третьей экономической державой мира после США и Японии. Если считать ВВП по паритету покупательной способности, то континентальный Китай уверенно занимает второе место в мире. В результате доля Китая в мировой экономики  увеличилась за последние тридцать лет с менее 1% до 8 %. Из десяти крупнейших ТНК мира по капитализации пять китайских, в том числе Cinamobil (414 млрд. долл. США). Китай является крупнейшим в мире экспортером и владельцем валютных резервов  (1 трлн. 520 млрд. долл. США) и вторым по величине иностранным кредитором Соединенных Штатов,  удерживая сотни миллиардов  их финансовых активов. Внешнеторговый оборот составил 2 трлн. 170 млрд. долл. США, в результате Китай переместился по этому показателю с шестого на третье место в мире. За последние два десятилетия темпы роста импорта  составили 16,7 % годовых, и по объему импорта Китай вышел на третье место в мире4. Китайский экспорт имеет огромное геополитическое  значение  и делает глобальную конкуренцию невозможной для богатых западных стран без понижения уровня жизни собственных рабочих.
Экономический рост требует энергетических и других ресурсов и усиливается китайскую экспансию, прежде всего в Азии. Занимая первое место в мире по добыче угля, на Китай приходится 35 % объема импортируемой нефти. В результате  мировые цены  на многие виды сырья  достигли многолетних максимумов. Китай потребляет 13 % мировой добычи нефти (300 млн.т нефти, 2-е место в мире после США). В 2007 г. 40 % импортируемой нефти поставлялось с Среднего Востока и 25 % — из Африки и 12 % – из стран СНГ. Китай вышел на второе место в мире по потреблению и на третье место по импорту нефти, преимущественно морским путем, удельный вес морских перевозок составлял 88%. Энергетическая геополитика стала важным фактором международных отношений, а нефть называют «кровью» геополитики.  
Китайская экономика потребляет так же 40 % мирового производства цемента, 30 % железной руды, 25 % меди,  20 % никеля и 19 % алюминия. Беспрецедентные масштабы потребностей в природных ресурсах привели к неблагоприятной экологической обстановке, ежегодно 750 тыс. китайцев умирает от загрязнения воздуха. В энергетическом балансе Китая на уголь приходится 70 %, а на природный газ всего  3%. В зимние месяцы Великая Китайская равнина покрыта сплошным смогом. Две трети китайских городов испытывают дефицит пресной воды. Возможно, в будущем запасы пресной воды Байкала будут для Китая важнее импорта нефти. Масштабные потребности в ресурсах, стимулируют геополитику Пути, не забывая при этом проблемы внутренней продовольственной безопасности. Китай вышел в мировые лидеры по производству зерна (500 млн. т.) и мяса, в результате обеспечивает население в основном отечественным продовольствием. 
По мнению  лауреата  Нобелевской премии Роберта Самюэльсона, опубликованному в «International Herald Tribune»,  высокие темпы  развития Китая могут привести к непредвиденным последствиям для мировой экономики. Впервые в новой истории  впечатляющие темы экономического роста  демонстрирует держава с миллиардным населением и огромным  внутренним потребительским рынком. Китай в будущем может  превратиться в самодостаточную экономику, не испытывающую острую потребность в импортных  товарах. За счет исключительно низкой стоимости труда Китай, подобно гигантской воронке  засасывает  в себя  чужие ресурсы в виде капитала  и рабочих мест, что угрожает мировой экономике  убийственной  дефляцией (уменьшением  количества находящихся в обращении денег). Опровергается  классическая теория свободной торговли, когда специализация  каждого участника в международном разделении труда ведет к экономическому прогрессу все остальных.

Под руководством коммунистической партии успешно создается инфраструктура китайского капитализма. Чтобы «идти во вне» Китай сосредоточился на модернизации внутреннего коммуникационного каркаса державы. По аналогии с военной мощью не достаточно иметь ядерное оружие, требуются и современные средства его доставки. Поэтому Китай, сделавший ставку на завоевание мировых рынков, исключительное внимание уделяет созданию современной транспортной инфрастуктуры, включая строительство аэропортов и скоростных железных дорог. К Китаю в ближайшем будущем перейдет инициатива по созданию трансконтинентальных коммуникаций в Евразии5
В 2007 г. протяженность  железных дорог, где скорость движения поездов превысила 160 км/час, приблизилась к 10 тыс. км (это примерно расстояние от Тихого океана до Балтики). Началось строительство скоростной железнодорожной магистрали Пекин – Шанхай, где скорость движения поездов  достигнет 350 км/час. В 2006 г. раньше срока  закончилась прокладка  Цинхай-Тибетской  железнодорожной магистрали. Эта единственная в мире магистраль, отдельные участки которой проходят на высоте выше 5 км над уровнем моря. Протяженность новых автомобильных дорог  достигла 192 тыс. км, из них 28 тыс. км приходится на скоростные дороги.  Китая интенсивно наращивает мощности морских портов и контейнерных терминалов, обеспечивающих океанские коммуникации в направлении Западной Европы, США и Юго-Восточной Азии.  В 2006 г.  в первую пятерку крупнейших контейнерных портов мира вошли Гонконг, Шанхай, Шеньжень. Особенно впечатляет рост грузооборота в экономической столице Китая — Шанхае, который превращается в крупнейший контейнерный порт мира. 
Двадцать первое столетие пройдет под девизом глобальной конкуренции между тремя мировыми полюсами экономического и технологического развития в Северной Америке, Европейским Союзом и Азиатско-Тихоокеанским регионом. Соединенные Штаты вряд ли допустят создание коммуникационного каркаса, усиливающего континентальные геополитические блоки Западная Европа — Россия — Китай, Россия — Япония,  Россия – Индия или другие. Поэтому США пытаются в евразийской геополитике создать «петлю анаконды» направленную против глобальных конкурентов. Вместе с тем, Российская Федерация будет разорвана между Европейским Союзом и Китаем, если  не станет коммуникационным мостом между этими полюсами экономического и технологического развития. вверх

Борьба за новую геополитическую архитектуру мира

После геополитического самоубийства Советского Союза  и предательства мирового левого движения на политической карте мире образовался вакуум, в который устремились Соединенные Штаты. И Китай вынужден был ускоренными темпами «идти вовне», тем боле, что экономический рост привел к дефициту собственных ресурсов. Советское геополитическое наследие было так велико, что первоначально США и КНР непосредственно не соприкасались и не создавали потенциальных зон конфликтов. Соединенные Штаты успешно осуществили экспансию в ЦВЕ, наступают на Украине, Южном Кавказе. В Центральной Азии и Индии соперничают с Китаем. Если Америка начала наиболее интенсивно внедрять «честную» демократию в Еврамаре (на рубежах евразийских цивилизаций), то  Пекин осуществил экономическую экспансию в Латинскую Америку и Африку. В результате под боком США Латинская Америка существенно полевела. За период 2000/06 гг. товарооборот с Африкой увеличился в пять раз, китайские инвестиции составили 6 млрд. долларов США, а 30 % экспорта африканской нефти поставляется в Китай.   
Несомненно, набирающий мощь Пекин представляет особую «головную» боль Вашингтону. Американо-афганская война позволила создать еще один плацдарм вблизи Китая. Вдохновленная успехом на Балканах и Афганистане, Америка систематически  использует технологии экспорта напряженности с помощью «управляемых кризисов» против Китая (атипичная пневмония, поддержка сепаратизма в Синьцзяне и Тибете, попытки подрыва  доверия к национальной валюте и др.). Однако Пекин каждый раз доказывает эффективность государственного управления кризисными процессами,  демонстрирует исключительно эффективные технологии новейшей геополитики, направленные на нейтрализацию внешних информационных атак. Не удалась дискредитация Китая и в 2008 г. через события в Тибете, когда западные СМИ пытались переадресовать внимание от  кризиса в США, падении курса доллара, признание независимости Косова  на права человека во второй сверхдержаве. С помощью своевременно предоставленной Китаем информации многочисленные «граждане Интернета» (netizens) обвинили телекомпанию CNN, Би-би-си и другие «свободные» западные СМИ в искажении фактов и событий в Тибете. А некоторым европейских лидерам после неосторожных заявлений, пришлось срочно направлять дипломатов в Пекин, чтобы  предотвратит бойкот французских и других товаров.  
Укрепляя мощь государства, Китай  расширяет радиус своего геополитического и геоэкономического влияния  в Евразии. Геостратегия Китая основывается на создании плацдармов, одновременно позволяющих скрепить коммуникационный каркас государства и «идти вовне». Опережающее развитие  приморских регионов, где расположены главные локомотивы китайской экономики, вызывает  не только неизбежные территориальные  диспропорции в развитии страны, но и опасность  политической дезинтеграции.  Для истории  китайской цивилизации характерны циклы  объединения и разъединения  двух  государств, образуемых на юге в бассейне Янцзы и на севере в бассейне Хуанхэ. Поэтому современная геостратегия Китая, повторяя треугольную конфигурацию страны,  имеет три генеральных направления — Юго-Восток, Северо-Запад и Северо-Восток. Китай активно формирует на своих границах три главных геополитических плацдарма на юге в провинции Гуандун, на северо-западе в Синьцзян-Уйгурский автономном районе (СУАР) и на северо-востоке в провинции Хэйлуньцзян.  
Юго-Восточная Азия  — направление главного экономического удара геостратегии Китая, чей  военно-морской флот  господствует в Южно-Китайском море. Этот «бросок на юг» обусловлен  кроме всего и исторической памятью. Контроль за Малаккским проливом обеспечивал средневековому Китаю статус мировой морской державы. Геоэкономическая  мощь  «Поднебесной» в этом  регионе обеспечена  субкультурой китайской диаспоры.  По разным экспертным данным китайская диаспора  контролирует полностью экономику Сингапура, Индонезии (90%), Таиланда (75%),  Малайзии (60%). Хуацяо занимают прочные деловые позиции на Филиппинах и других странах региона. 
Северо-западный Китай имеет важное значение для Пекина  как регион добычи урана, газа и нефти. Здесь создан  крупный центр международной оптовой торговли. Через Синьцзян  пройдет Возрожденный Великий шелковый путь  из Китая в Западную Европу. «Прорублено окно» к Индийскому океану. В пакистанской зоне контроля  совместно с Китаем была  построено одна из самых высокогорных автомобильных дорог через Каракорум, соединяющая Синьцзян с Пакистаном и дающим выход в Тибет. 
На северо-востоке Китая российский Дальний Восток находится под демографическим и экономическим давлением со стороны Поднебесной. Только население одного китайского города Харбина превышает население всего Российского Дальнего Востока. 
В ближайшем будущем Россия станет крупнейшим поставщиком  энергоносителей в Китай. Подписанные в 2006 г. соглашения предусматривают поставки 60-80 млрд. куб. м газа в год (проект газопровода «Алтай»), строительство ответвления от нефтепровода Восточная Сибирь – Тихий океан и экспорт электроэнергии  до 60 млрд. кВт-ч (строительство сверхмощной Туруханской ГЭС и других электростанций). Россия фактически становится сырьевым придатком Китая, а  в российском экспорте не продукция машиностроения, а сырье составляет свыше 90%. В 2007 г.  22 % внешнеторгового оборота Китая с Россией  пришлось на пограничную северо-восточную провинцию Хэйлуньцзян (10,7 млрд. долл. США).  
По мере наращивания геополитической мощи Китай в ближайшем будущем  может объявить исторические договоры с Российской империей «неравноправными» и «несправедливыми». И потребует согласно Нерчинскому договору  1689 года вернуть Южную часть российского Дальнего Востока с Приморским краем, значительной частью Хабаровского края, Амурской и частично Читинской области  Китаю. 

Крах наивного геополитического проекта «российско-американской дружбы» и наступательная евразийская геостратегия США требуют от Пекина корректировки внешнеполитического курса. Американские системы ПРО планируется разместить не только в Европе. В 2007 г. Соединенные Штаты озвучили идею о более тесном военном сотрудничестве с Японией и Австралией и создании совместной системы ПРО на Тихом океане. Таким образом, Запад по существу подталкивает Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС) трансформироваться в военно-политический блок, пока Россия и Китай еще не обложены окончательно «красными флажками». Становится очевидным, что если продолжится экспансия  НАТО в зону геополитического влияния стран-участниц ШОС, то это противостояние перейдет в другую плоскость НАТО – ШОС. И Шанхайская организация вынуждена будет в ближайшем будущем стать ведущим военно-политическим и экономическим союзом в Евразии. Учитывая, что НАТО, это, прежде всего, военная мощь США, а не вассальной Европы, то усилится конфронтация по линии США – ШОС.

Как уже отмечалось6, в классической геополитике особое значение имеют геополитические узлы (тройные цивилизационные границы) в Евразии — Балканы, Восточная Европа и Средний Восток, которые локализуются на политической карте мира (Косово, Крым и Белуджистан). С позиций глобальной конкуренции и борьбы за энергетические и другие ресурсы выстраивается логическая цепочка противостояния: Косово (США – ЕС), Крым (США – Россия) и Белуджистан (США – Китай). Из этих регионов наиболее удобно контролировать на местах «управляемыми кризисами». Если в аналитическом сообществе проводят параллели между Косово и Крымом, то, что общего между ними и далеким Белуджистаном? Эти локализованные геополитические полюса Евразии позволяют наиболее эффективно решать задачи евразийской геостратегии США на основе следующей технологической последовательности:

  • ставка на этнонационализм, организованную этническую преступность и коррупцию, сепаратистские мусульманские движения;
  • создание и финансирование американскими спецслужбами Армий освобождения (Косова и Белуджистана);
  • создание зоны этнонациональных и этноконфесиональных конфликтов;
  • создание в мировом информационном пространстве образа врага демократии;
  • «братская» американская помощь правильно ориентированным преступным  группировкам путем размещения американских военных баз,
  • создание квазигосударств марионеточной демократии;
  • осуществление контроля за конкурентами и энергетическими ресурсами и коммуникациями.

В последнее время евразийская геополитика США трансформируется в расчете преимущественно на собственную военно-политическую и экономическую мощь и местный этнонационализм, зарекомендовавший себя на Балканах в качестве самого надежного союзника «правильной» демократии. Соединенные Штаты, по существу, приступили к  экономической реинтеграции Евразии. Евразийская геостратегия США направлена на создание новой геополитической архитектуры Евразии на основе концепций больших пространств — «Большой Ближнего Востока», «Большой Центральной Азии»  и «Большой Южной Азии».  Эта стратегия направлена на отрыв российского «ближнего зарубежья» и значительной части новых независимых государств из бывшего советского геополитического пространства, где Россия теряет или сдает свои позиции. Второй стратегической задачей является предотвращение усиления экономической экспансии  Китая в эти регионы. И главной задачей является  обеспечение политического, экономического и военного присутствия в Евразии под флагом внедрение в эти пространства американских демократических ценностей. Важнейший геополитический узел локализуется на Среднем Востоке на стыке «Большого Ближнего Востока», «Большой Центральной Азии» и «Большой Южной Азии» в пакистанском Белуджистане. Здесь возможно наиболее жесткое противостояние Китая и США. 
Белуджистан — регион, включающий пограничные территории Пакистана, Ирана и так же Афганистана. Население составляет по примерным оценкам 8 млн. человек, в том числе в пакистанской провинции Белуджистана проживает 7 млн. человек.  Основные этнические группы представлены балохами  и пуштунами. Провинция богата запасами природного газа (месторождение Суи). Вблизи столицы Белуджистана Кветы в малодоступных горах  расположен один из крупнейших в мире  центров международного  террористического интернационала. У истоков создания которого стояли спецслужбы США, оказывающие финансовую и военную помощь талибам в борьбе с советской армией. В Белуджистане по аналогии с Армией освобождения Косова действует Армия Освобождения Белуджистана. И не будет большим секретом, если в ближайшем будущем выяснится причастность  американских спецслужб  к финансированию очередной марионеточной демократии.   
Таким образом, следующим за Балканами регионом, где формируется новая геополитическая архитектура, становится Средний Восток. В российском аналитическом сообществе  активно обсуждается статья американского военного аналитика Ральфа Петтерса «Кровавые границы. Как выглядел бы более справедливым Средний Восток»7. Что значит «справедливость» с позиций американских интересов общеизвестно. Поэтому обратимся к геополитической логике. 
На  «Большом Ближнем Востоке» не только сосредоточено 56 % мировых достоверных запасов  нефти, но и будет  осуществляться основной  прирост её добычи до 2030 года. Несмотря на наличие в регионе такого стратегического союзника США как Саудовская Аравия, на абсолютную его надежность Америке не приходится рассчитывать. Поэтому необходимо заблаговременно позаботиться о новом плацдарме. И такое идеальное место имеется на Среднем Востоке, позволяющем контролировать ситуацию в зоне Персидского залива, Иране, Центральной Азии  и противодействовать китайской экспансии.  
Американская концепция «Большой Центральной Азии» направлена на отрыв бывших социалистических республик Средней Азии от пророссийского геополитического пространства и включении их в единый регион с Афганистаном.  Эта задача упрощается, потому что еще в начале 90-х годов  Россия сдала геополитическое пространство Центральной Азии, где ведущую роль играет Китай и США, включившие регион в зону своих стратегических интересов8. После цветной революции» в Киргизии и её неудачного экспорта в Узбекистан, Америка сменила стратегию в регионе. Она  взяла на вооружение китайский опыт экономической экспансии. Главной задачей объявлено создание южного энергетического международного транспортного коридора из  Центральной Азии к берегам Индийского океана. Таким образом, новым независимым государствам предлагается выход энергетических ресурсов Каспия на юг, миную Россию и Китай. Отрыв региона от евразийского пространства  и России прервет процесс модернизации за счет объединения с архаичным Афганистаном. 
После того как с подачи Кремля американцы оказались в Средней Азии, в этом направлении активизировалась геоэкономическая стратегия Китая, вкладывающего инвестиции в модернизацию местных коммуникаций. Трансформируются геополитические векторы и у среднеазиатских государств, оказавшихся в треугольнике «имперских амбиций» России, экономической экспансии Китая и интересами «справедливой демократии» Соединенных Штатов. Богатый энергетическими и другими ресурсами Казахстан стал  проводить многовекторную политику на основе стратегического партнерства с Россией и Китаем, США и ЕС.  
Обстоятельный аналитический анализ трансформации американской стратегии в АТР в отношении КНР дан в российской печати9. Большинство стран Юго-Восточной Азии  выступают против создания американских баз на своих территориях. Поэтому Соединенные Штаты  укрепляют свой главный военный форпост в АТР  на острове Гуам (военно-воздушная база стратегических бомбардировщиков и военно-морская база). Исключительное геостатегическое положение сохраняют американские базы в непосредственной близости от Китая на Окинаве (Япония).  Продолжаются споры с Японией и Вьетнамом об островах в Восточно-Китайском море (Архипелаг Сенкаку) и Южно-Китайском море. В связи с холодными китайско-вьетнамскими отношениями и серьезными территориальными спорами  из-за Парасельских островов  и архипелага Спратли, Соединенные Штаты рассматривают Ханой как возможного потенциального союзника. Вьетнамские вооруженные силы  являются одними из лучших в Азии и единственными в мире одержавшие после Второй мировой войны  победы над Францией, Соединенными Штатами и Китаем.   
Трансформация геостатегии США заключается и в том, что в результате выхода на рубежи евразийских цивилизаций (Еврамар), произошел отрыв от морских баз базирования, что особенно затрудняет «миротворческие» операции в Афганистане и Центральной Азии.  Поэтому пришло время корректировки геостратегии США на основе соединения преимуществ теории Римленда (морских берегов Евразии)  и Еврамара («берегов» или рубежей мировых цивилизаций). вверх

Бросок к Индийскому океану

Индийский океан становится  важнейшим геостратегическим регионом для США, Китая и Индии. В настоящее время в Индийском океане лидируют военно-морские силы США (авианосные ударные группировки) и ВМС Индии. Военно-морское присутствие США представлено передовыми пунктами базирования  Диего-Гарсия (Великобритания), Манама (Бахрейн), ВМФ США используют порты Джебель Али и Фуджейра в ОАЭ. Наращивается мощь ВМС Индии и присутствие в регионе ВМС Китая. В средневековье Китайская империя владела мощным морским флотом, отказ от которого послужил одной из важных причин упадка Поднебесной в последующие столетия. Усиление экономической мощи современного Китая и зависимость от импорта энергетических ресурсов поставили перед  Пекином стратегическую задачу превращения прибрежного флота «желтой воды» в океанский флот «голубой воды»10.  Главной задачей ВМФ Китая является обеспечение безопасности торгового (танкерного) флота на стратегических морских коммуникациях. 
Чтобы обезопасить импорт нефти с Среднего Востока в Китай, Пекин вынужден одновременно создавать два международных транспортных коридора. Так как основным поставщиком нефти в Китай является Иран, морские коммуникации доставки нефти приобрели стратегическое значение. Здесь самым уязвимым местом является относительно узкий (до 2-3 км) Малаккский пролив. Поэтому Соединенные Штаты предают исключительное значение контролю этой коммуникации и возможного блокирования Малаккского пролива. Американский ВМФ во много раз превосходит  морские силы Китая. Двухсторонние военные союзы с Японией, Южной Кореей, Австралией, Филиппинами и Таиландом позволяют осуществлять эффективный контроль за морскими путями в Китай. Пекин со своей стороны размещает  военные базы и средства электронной разведки в дружественных странах ЮВА (Мьянма, Камбоджа). 
Пекин обеспечивает политический суверенитет Мьянмы, располагающий по прогнозам крупными запасами энергетического сырья. Между Китаем и Мьянмой заключен  договор о строительстве  на острове Рамри в Бенгальском заливе порта Чаупхью,  соединенного международным транспортным  коридором с Китаем (Куньмин, административный центр провинции Юньнань). Китай рассматривает так же возможность  строительства судоходного канала  через перешеек Кра в Таиланде в обход Малаккского пролива.  
Второй транспортный коридор создается из китайской провинции Синьцзян к Индийскому океану.  В 2005 г. Китай заключил с Пакистаном двухсторонний Договор о дружбе, добрососедстве, взаимной помощи и военном сотрудничестве. Пекин выступает гарантом безопасности Пакистана. С финансовой помощью Пекина на Макранском побережье Белуджистана сооружается современный глубоководный порт Гвадар. Этот амбициозный проект нацелен на создание нового экономического центра Среднего Востока по аналогии с арабским Дубаем. Размещение китайской военно-морской базы и станция электронной разведки в Гвадаре позволит обеспечить безопасность импорта нефти из Ирана — главного зарубежного поставщика энергетического сырья в Поднебесную и контролировать транспортировку нефти из зоны Персидского залива в Индию. Учитывая уязвимость морских коммуникаций с Среднего Востока в Китай, Пекин планирует строительство  нефте- и газопроводов от побережья Аравийского моря  до китайского Синьцзяна, чтобы обеспечить импорт  в обход Малаккского пролива, а так же продлить высокогорное Каракорумское шоссе до порта Гвадар. Америка обеспокоена активностью Пекина в пакистанском Белуджистане, где непосредственно и так близко сталкиваются их стратегические интересы с Китаем. Если на Ближнем Востоке конфликт с Китаем из-за дефицита энергетических ресурсов удалось избежать из-за политической игры на опережение (надуманной агрессии против Ирака)11, то реальность столкновения на Среднем Востоке потребовала других подходов. 
Здесь Америка рассматривает два сценария развития событий — миротворческий и конфронтационный. США заинтересованы в строительстве газопровода и нефтепровода из Туркмении и Казахстана через Афганистан в Пакистан (г. Мултан) и далее в Индию. В апреле 2008 г.  реанимированы уже имевшие планы строительства Трансафганского газопровода , который по замыслу американцев может способствовать преодолению пакистано-индийского противостояния путем реализации совместного проекта. Осознавая, что газопровод может стать очередной приманкой для диверсионной деятельности афганских талибов, прагматичные американцы надеются купить местных племенных вождей, которым будут платить за транзит газа и охрану газопровода. Что весьма проблематично. 
Второй сценарий. За последнее время произошло главное событие в Южной Азии, где Соединенные Штаты меняют главных союзников  — Пакистан на Индию. Индия традиционно ориентировалась на Советский Союз и советское вооружение. Однако в последние годы военно-техническое сотрудничество с Россией сокращается. Индию не всегда устраивает качество закупаемой техники. Американские СМИ особое внимание уделяют составляющей индийской демократии в противовес авторитарному Китаю. Стратегическое партнерство США с Индией некоторые политические силы в Пакистане рассматривается как предательство американцами Исламабада. Китай  выступает против превращения Индии в стратегического (военно-политического) партнера США, не поддерживает стремление Индии  стать постоянным членом Совета Безопасности ООН. Вновь выдвинул требования на спорный регион вблизи Тибета (индийский штат Аруначал-Прадеш). 
Не желая идти на прямую конфронтацию на Среднем Востоке с Китаем, США могут создать управляемую зону нестабильности в федеративном Пакистане, где постоянно тлеют потенциальные  этнонациональные конфликты, ведущие к распаду государства на  Синд, Панджаб, Белуджистан и северо-западные провинции. Ситуация осложняется истощением источников воды для орошения. При реализации этого сценария, Северо-западный Китай лишится сухопутного выхода к Индийскому океану, а Соединенные Штаты поддержат этнонационализм в Белуджистане и провозгласят здесь очередное государство марионеточной демократии. Создание здесь американской военной базы позволит осуществлять контроль над зоной Персидского залива, взять в тиски с двух сторон Иран и дать выход новым независимым государствам Центральной Азии на мировые рынки в обход России. Одним, словом, окончательно расколоть евразийское пространство и похоронить евразийские геополитические прожекты Москвы. США пресекут намерения строительства подводного или сухопутного газопровода  из Ирана в Индию через Белуджистан, и одновременно гарантируют поставки в Индию природного газа из Туркмении.  
Заключение. Хотя Китай является реальным кандидатом в сверхдержавы, Пекин не претендует на членство в «клубе»  семи ведущих держав мира, где на дополнительном месте «сидит» экономически слабая Россия. Традиционные представления о «поднебесной» как центре мира не позволяют опускаться  до уровня  «варваров» из окружающего мира, а когда геополитическая  мощь  Китая станет неоспоримой, все само собой станет на свои места. 
Китайская геополитика Пути и Стены в отличие от США делает ставку в Евразии не на этнонационализм и марионеточную демократию, а консолидирующую на основе экономического роста модель, предусматривающую сохранение полиэтничности на цивилизационных рубежах. Китай стал единственной державой мира, способной адекватно ответить на информационные технологии новейшей геополитики, применяемые спецслужбами США против Пекина. 
После неудачной американской агрессии на Ближнем Востоке, Вашингтон взял курс на недопущении прямой конфронтации с Пекином и взял на вооружение китайский опыт мирной экспансии. В условиях разразившегося финансового кризиса  Белый дом, можно сказать, опасается  резких движений со стороны Китая в отношении курса американского доллара.   
Китайская и американская экономики сегодня настолько взаимоувязаны, что это гарантирует холодный мир между сверхдержавами. Что нельзя сказать про  американо-российские деловые отношения. Если еще во второй половине 90-х годов США были убеждены, что Россия станет их энергетическим придатком, то эти иллюзии сегодня улетучились, и желание добить до конца бывшую сверхдержаву еще больше обострилось и не зависит от личных качеств очередного претендента в президенты. Поэтому нет гарантий, что Соединенные Штаты откажутся от конфронтационной модели в Восточной Европе (вступление Украины и Грузии в НАТО). И, в конце концов, добьются реинтеграции последнего из трех геополитических полюсов Евразии по собственному сценарию.     

 

Журнал «Вестник аналитики» (Москва), 2008, № 2. www.isoa.ru

http://dergachev.ru/analit/9.html#moveup

Powered by Bullraider.com