— В разных странах и тенденции разные, — поясняет доктор Феферман. — Например, в Восточной Европе традиционно на евреев смотрят как на властителей умов, подчинивших себе масс-медиа, и как на дельцов, которые контролируют все и вся. В эту парадигму хорошо вписывается и Израиль. Но, с другой стороны, с этим государством неплохо бы дружить, потому что говорят, что дружба с Иерусалимом открывает двери в Вашингтоне. Тем более, что в странах Восточной Европы евреев становится все меньше и меньше, и «еврейский вопрос» там больше воспринимается, как внешний.

Но это — всего лишь развитие старой темы, присутствовавшей в восточноевропейских странах и в коммунистический период. А вот в Западной Европе наблюдается и многообразие, и «новизна». Там появилось значительное количество мигрантов с Ближнего Востока, и даже при самом благоприятном стечении обстоятельств они никак не могли бы успеть проникнуться идеями мультикультурализма. Не говоря уж о том, что и на европейской почве совершенно нормально процветает воинствующий, радикальный ислам — в рамках того же мультикультурализма, с сильнейшими антисемитскими полутонами. А, поскольку, эти люди прибыли из «горячих точек», и к ним надо относиться особенно терпимо и мягко, им дозволяется высказывать то, за что современного европейца сразу обвинят в расизме и ксенофобии.

— Не странная ли привилегия?

— Сердобольные европейцы считают, что мигранту, настрадавшемуся в прошлой жизни, это простительно. А высказывания мусульман на сей счет воспринимаются как часть их культурного багажа. И в западноевропейских странах, богатых и развитых, это запускает новые процессы, способные вызывать не только академический интерес: там левые все сильнее относятся к Израилю, как к государству-парии. Да и центристами такие взгляды все сильнее овладевают.

Израильтяне и Израиль уже не ассоциируются с жертвами прошлого — погромов, массовых убийств, Катастрофы. Все это кажется далекой историей. Вид жертвы вытеснен из общественного сознания образом «нового израильтянина» — мускулистого солдата с закатанными рукавами, с автоматом в руках смотрящим на проходящую мимо плачущую палестинскую женщину, или на палестинского ребенка. Нет нужды объяснять, на чьей стороне, в данном случае, будут симпатии среднестатистического европейца.

— Можно ведь критиковать Израиль, не опускаясь до антисемитизма?

— Безусловно. В особенности, когда жестко очерчены границы того, что можно говорить и что нельзя — если вы не мусульманин. Нельзя называть государство Израиль «раковой опухолью, которую следует устранить». Нельзя утверждать, что все евреи несут коллективную ответственность за происходящие в мире эксцессы. А вот израильтяне могут нести ответственность, так как они, дескать, выбирают неразумное правительство, и значит, или неразумны сами, или тоже ответственны за совершенные этим правительством преступления…. Таким образом для людей, придерживающихся подобных взглядов, вылить ушат помоев на Израиль — это возможность и остаться в мейнстриме, и единственная возможность высказаться негативно о евреях. Потому что сказать нечто другое — это уже моветон.

Но и это еще не все. Появилась новая деталь, прежде не наблюдавшаяся: в странах Западной и Центральной Европы от местных еврейских общин ожидают, что они осудят неправомерные действия Израиля! И если та или иная община в подобном духе не высказывается, то накапливается некий негатив. Это отложенный эффект, он срабатывает, как мина замедленного действия, со временем — тогда общину обвиняют в негласном сотрудничестве с Израилем. Короче говоря, ничего хорошего этого местным евреям на институциональном уровне не сулит.

— Комментируя в одном из своих интервью результаты опроса телекомпании Си-эн-эн в Европе, вы заметили, что пресловутая политкорректность, особенно в Германии, явно исказила в нем общую картину…

— Это действительно так: респонденты, прежде чем что-то сказать про евреев, взвешивали каждое слово, просеивали его через сито собственного сознания.

Си-эн-эн пыталась выяснить, в том числе, действительно ли европейцы считают, будто евреи контролируют прессу. А теперь представьте себе этакого среднестатистического человека, которому звонят домой и на его родном языке задают ему такой вопрос. Да он и так и подозревал, что евреи контролируют газеты, радио и телевидение! И теперь рассуждает просто: «CNN — это Америка, в Америке сильны еврейские позиции, а теперь они еще хотят знать, что я думаю по этому вопросу». И если раньше он еще колебался, то теперь у него сомнения как рукой сняло — он уверен, что контроль евреев над СМИ намного больший, чем он подозревал! Но скажет ли он об этом интервьюеру прямо и открыто? Вряд ли.

Из-за этого груза политкорректности, висящего на респондентах, мы лишены возможности увидеть реальную картину происходящего. Вот и получается, что «вдруг» осквернили кладбище, «вдруг» напали на еврея, который был в кипе, «вдруг» напали на людей, которые говорили между собой на иврите. А потом удивляются, мол, как же это случилось? Словно прилетели инопланетяне и испортили благостную картину!

— Тогда чем же европейцы сами это объясняют?

— Списать все на выходцев с Ближнего Востока тоже неполиткорректно, потому для европейцев идеальный вариант, и они к нему прибегают — обвинять во всем крайне-правых. Публика это принимает, дескать, есть «сорная трава» и ее надо выкорчевать, а это забота полиции.

На самом же деле проблема гораздо глубже, поскольку сами ультраправые антисемиты едва ли принимают участие в соцопросах. Мы не знаем и того, какие настроения царят в правящих элитах — а там уж точно умеют держать язык за зубами. Можно только предполагать, что на самом деле думают об антисемитизме и евреях европейские VIP-персоны.