Чем этнос отличается от нации.
21 марта в модном питерском месте — кулуаре «Реставрация нравов», что на Васильевском острове состоялось открытие третьего сезона проекта «Белая индия». Лекториум призван познакомить петербуржцев с немассовыми идеями и взглядами за пределами мейнстрима. Из гиперпространства «Белой индии». В этот раз посетители встречались с Павлом Зарифуллиным и Германом Садулаевым, которые рассказали о нации и национализме.
На встрече выступающие в первую очередь хотели разделить понятие «этнос» и «нация». Только верное понимание особенностей каждого из этих понятий позволит разобраться и в той мрачной ситуации, в которой оказалась России в национальном вопросе.
Центр проективной этнопсихологии «Белая Индия» рассматривает этнос как полевую структуру, отвечающую теории поля в самом прямом и широком смысле этого слова. По сути, Лев Гумилев, анализирующий явление пассионарности, Лев Ландау, пытающийся написать общую теорию поля, Берт Хеллингер, разработавший краткосрочный терапевтический метод семейных расстановок, и Руперт Шелдрейк, выдвинувший теорию о т.н. морфогенетических полях, по которым передается невербальная информация среди особо к ним восприимчивых, говорили об одном и том же феномене. Этот феномен и его границы и обсуждались на открытой встрече в «Кулуаре».
Человеческий организм не всегда восприимчив к полям. Он не чувствует электромагнитное поле, не может наблюдать глазами квантовомеханическое поле, не может научить компьютер распознавать аграрное поле и его границы. Однако с этническими полями не все так категорично. Есть люди, которые восприимчивы к этим полям, и они реагируют на протекающие в этих полях события, но другие могут быть совершенно к ним не чувствительны, и на события не реагировать.
Динамика событий в поле отвечает физическим законам и может быть даже формализована в математических категориях. Например, вовлечение людей в массовые действия или диалектика повествования эпического произведения разворачиваются именно в этническом поле. Интерес людей к этнически обособленной культуре, к ее возрождению, может начаться с одного человека, а позже будет мультиплицировано этническим полем. При этом не надо дополнительно объяснять, что происходит на площади или у костра. Вовлечение в этническое поле происходит дорефлексивно. Иногда человек не чувствует выгоды от того, что оказался под влиянием этнического поля, и даже не понимать, что его устремления продиктованы чем-то этническим. Но при этом он чувствует, что делает что-то правильное и может описывать свои действия как «возвращение к корням», восстановление утраченной изначально присутствующей в нем благодати.
Этническое поле адаптивно, оно живо реагирует на любые формы противодействия и стремиться занять такое положение, чтобы нейтрализовать эффект от вмешательства в течение ее внутренней энергии. Например, отвечает культурой взятки на чуждую ей европейскую модель государства управленческой эффективности или превратить артефакт чужой культуры в свой этнически окрашенный символ. Например, японскую фигуру божка сделать русской матрешкой или греческие термы и финскую сауну – русской баней.
В противовес этническому полю нация – это строго определенная и дискретная кибернетическая функция. Если этнос это живая, саморегулирующаяся и самовосстанавливающаяся структура, то нация – это механизм, который необходимо регулярно смазывать, чинить, подкручивать, подвинчивать, но в первую очередь, конечно же владеть. Поэтому мы и говорим о «национальном государстве»: этнос существовал задолго до того, как появились первые государства, но нации существуют только потому что у них есть оператор. И их качество настолько велико, насколько качественным инструментарием этот оператор пользуется.В отличие от этноса, нация не поддерживает себя и требует конструктивистских усилий. Если эти усилия прекращаются, этнос отвоевывает себе антропоструктуру, возвращая все большее количество людей обратно в поле этнического. Вчерашние «россияне» вовлекаются в церемониал и действие этнических порядков.
Директор Центра Гумилёва Павел Зарифуллин охарактеризовал «нацию», как «инициатическую маску» народа. Скоморошечью маску русский народ и другие этносы России одевают в ответ на давление чуждой им системы. В нашем случае — системы грабительского Капитализма. Потому Капитал и Национализм всегда ходят парочкой. Где один — там и другой. Но к сложному многообразию Этноса, как воплощению Жизни, Национализм имеет такое же отношение, как маска, личина к человеку.
Петербургский писатель Герман Садулаев выдвинул и свои дополнения к теории этноса. Согласно его взглядам, человек находится на пересечении двух взаимоограничивающих и стабилизирующих конусов. Один восходящий, перечисляющий предков конкретного человека, другой нисходящий, описывающий всех потомков родоначальника. Хотя математически они и могут быть бесконечны, на практике они создают своеобразный ромб. Эта устойчивая структура может быть метафорой к этническому полю, в котором живет человек.
На встречу пришли «истинные русские националисты», которые признались, что им известно предназначение русского народа. Но поделить им с собравшимися они отказались.
Виталий Трофимов-Трофимов
Фото — Владимир Дмитренко
Лекториум организован при поддержке проекта «Ужины с чудаками»