Морское подводное бессилие
Известный специалист по подводному оружию капитан 3-го ранга в запасе Максим Климов опубликовал в газете "Военно-промышленный курьер" (№ 15 за 2017 год) очередную критическую статью "Морское подводное бессилие. Новейшие подлодки ВМФ России вооружаются антиквариатом".
Предлагаем данный материал в авторской редакции.
Погрузка новых 533-мм универсальных торпед на дизель-электрическую подводную лодку Б-261 "Новороссийск" проекта 06363 Черноморского флота. Севастополь, июль 2016 года (с) А.Бричевский / forum.sevastopol.info
Проблемы состояния морского подводного оружия (МПО) и средств противодействия (противоторпедной защиты) ВМФ России поднимались в газете «ВПК» многократно, и некоторые положительные сдвиги можно увидеть – например, серийные поставки ВМФ РФ торпед «Физик-1». Однако существо принятых положительных решений явно не соответствует глубине крайне острого «торпедного кризиса».
Пример, новые дизель-электрические подводные лодки (ДЭПЛ) Черноморский флот получил в устаревшем виде, субмарины проекта 636.3 ВМФ не имеют:
• гибких протяженных буксируемых антенн (ГПБА) гидроакустического комплекса (ГАК), несмотря на наличие экспортной модификации ГАК МГК-400ЭМ с ГПБА с высокими ТТХ (особенно актуальной для обеспечения безопасности ДЭПЛ при зарядке батарей);
• бортовых антенн ГАК (обеспечивающих эффективное комплексирование с торпедным оружием);
• антиторпед;
Вероятно, в качестве средств самообороны используются устаревшие и малоэффективные против новых торпед, дрейфующие приборы помех «Вист» с одиночных пусковых типа ВИПС (разработки еще 50-х годов прошлого века).
Комплекс торпедного вооружения подлодок этого проекта устарел, имеет высокую шумность и ряд конструктивных недостатков. Но самое главное – не обеспечена залповая стрельба торпедами с телеуправлением.
Отставание больше полувека
Использование на новейших торпедах ВМФ буксируемой лодочной катушки телеуправления (факт чего был опубликован в виде фотографий погрузки боезапаса на ПЛ в Севастополе летом 2016 г.) показывает критическое отставание морского подводного оружия ВМФ России по одному из самых важных параметров.
«Буксируемое ТУ» имеет жесткие ограничения по скорости при стрельбе, глубине (отстоянию от грунта), маневру, а главное – исключает возможность выполнения многоторпедных залпов с носовых торпедных аппаратов (либо допускает только двухторпедный залп с ТУ с разных бортов, в случае бортовых ТА (проект 885)).
Всех этих недостатков лишено шланговое телеуправление, реализованное на западе еще в конце 60х годов прошлого века. Фактически на базе решений шлангового ТУ и оптимального комплексирования торпед и средств целеуказания (ГАК) на западе еще в 70-х годах прошлого века реализовали «высокоточный комплекс торпедного оружия, обеспечивающий возможность поражения целей с большой дистанции, в условиях мощного гидроакустического противодействия, в т.ч. скрытно».
Мы же имеем: «торпеды - оружие ближнего боя» (причем в «нашем исполнении» еще и малоэффективное).
Негативное отношение сформировалось в нашем флоте к телеуправлению только потому, на большинстве ПЛ ВМФ телеуправления… просто не имелось, а там где оно было (например ДЭПЛ), «наше ТУ» было недостаточно надежным, с низкими ТТХ, а экипажи субмарин были часто слабо подготовлены к его использованию. Однако командиры и экипажи субмарин, освоившие его, становились горячими сторонниками телеуправляемых торпед.
При этом более полутора десятка лет назад специалисты концерна «Гидроприбор» сдали инозаказчику – ВМС КНР торпеду со шланговым телеуправлением («китайский физик» - 211ТТ1, его развитие – Yu-6), «на голову» превосходящую то, что поставляется сегодня ВМФ России и на экспорт (например максимальная скорость с ТУ у торпеды 211ТТ1 была 15 узлов, а у «современных» ТЭ2 и УГСТ – 8 узлов, т.е. в два раза меньше). Данный факт, ясно демонстрирует глубину кризиса МПО и «уровень» (и «соответствие» занимаемым должностям) ответственных должностных лиц.
В результате, случись в конце 2015 года боевое столкновение «новейших» ПЛ Черноморского флота с турецкими субмаринами, шансы наших ПЛ были бы невелики. Фактически российские ПЛ (как ДЭПЛ, так и атомные) ждал расстрел.
С момента выхода первой торпеды фактор малошумности перестает быть определяющим в подводном бою, и здесь на первое место выходят возможности комплекса оружия, средств освещения обстановки и гидроакустического противодействия (СГПД).
В отличие от наших, ПЛ Турции имели возможность залповой стрельбы более совершенными торпедами, с больших эффективных дистанций, имели современные (в отличии от устаревших «Вистов» у нас) средства гидроакустического противодействия (СГПД).
Стоит заметить, что по некоторым характеристикам торпеды «Физик-1» превосходят торпеды турецких подлодок, но вот вопрос – хоть кто-нибудь озаботился детальным анализом реальных боевых возможностей субмарин и разработкой наиболее эффективных тактических приемов боя (вместо давно устаревших тактических руководств)?
«Дырявая» защита
«Строящиеся ПЛ проектов «Ясень» и «Борей» предлагается оснастить системами ПТЗ, технические задания на разработку которых составлялись еще в 80-х годах прошлого столетия, результаты исследований эффективности этих средств против современных торпед свидетельствуют об исключительно низкой вероятности непоражения уклоняющейся ПЛ» (контр-адмирал А.Н.Луцкий, «Морской Сборник», 2010 г.).
Как так случилось, что один из ведущих специалистов оказался вынужден «бить набат» в СМИ об этом? Очень просто – темы (ОКР) идут, ассигнования, отпущенные на их проведение, осваиваются даже тогда, когда очевиден тупик разработки. С учетом того что ряд специалистов и их начальников оказываются «повязанными» (от докладов до денег), мужества признать провал у них нет.
А каким образом устаревшие комплексы и изделия удается поставлять флоту? Например, исключением участия новых образцов торпед в испытаниях «новых» средств противодействия. Доходит до анекдотичных ситуаций, когда разработчики СГПД требуют на испытания «именно вот ту торпеду» и «ни в коем случае не другую» (причем под это еще подводится псевдо«научное» «обоснование»!). О том, что СГПД порой заведомо ставятся «в стороне», чтобы «не мешать торпедам наводиться» на цель, уже и не говорю.
Очевидно, что ключевой вопрос здесь – комплексная и объективная совместная отработка и испытания новых СГПД и систем самонаведения (ССН) торпед. Но это именно то, чего некоторые «специалисты» и их начальники панически боятся (ибо есть чего).
Сегодня важно, чтобы отработка новых ССН торпед и СГПД шла в совокупности, нужна комплексная научно-исследовательская и экспериментальная работа (КНИЭР) «ССН-ГПД», - как для определения и проверки перспективных направлений развития ССН и СГПД, так и для получения объективной картины состояния МПО (и СГПД) подплава РФ.
Перед «Пробой» не устоял никто
Уместно вспомнить о судьбе бортового комплекса ГПД «Проба», разработанного, изготовленного и установленного на борту ПЛ С-37 (проект 633) Черноморского флота по инициативе ее командира В.В.Проскурина (и ставшего единственным бортовым комплексом ГПД ПЛ ВМФ СССР).
Некоторое время назад автору довелось делать заключение об этом комплексе, был откровенно поражен глубиной проработки, адаптивной, очень гибкой и эффективной логикой постановки различных помех. В самодельный комплекс ГПД входили (во второй половине 80-х годов!) и средства спектрального анализа, и электронный синтезатор помех.
Безусловно, техническая часть комплекса «Проба» уже устарела, но его идеология по ряду ключевых решений остается прорывной и сегодня. Потому как разрабатывалась она не в «тиши оторванных от флота кабинетов», а умным командиром и одним из лучших торпедных стрелков ВМФ (из личных достижений Проскурина – рекордная по дальности успешная стрельба торпедой 53-65К, торпедирование скоростного МПК на подводных крыльях «Кунахович», и ряд других).
Субмарина С-37 Проскурина проекта 633 была уже «в возрасте» (постройки 1960 г.), однако ухоженной и модернизированной, с конца 80-х до 1992 года она просто расстреливала в дуэлях с двухсторонним применением оружия и СГПД все черноморские ПЛ (в т.ч. новейшие проекта 877). Участвуя в мероприятиях боевой подготовки ЧФ, С-37 успешно уклонилась от всех противолодочных сил и отвела от себя около двух десятков торпед, не получив ни одного поражения.
Возникает вопрос – почему этот опыт прочно забыт, отчего ничего подобного нет, например, на новых субмаринах Черноморского флота России?
Ответ прост и циничен: это «почти никому» (кроме самих подводников) не было нужно. Командира Проскурина поддерживали адмиралы Черноморского флота И.В. Касатонов и В.А.Кравченко, но «Проба» вызвала резко негативную реакцию ряда иных должностных лиц, в центральных управлениях ВМФ, например тогдашнего начальника УПВ ВМФ Г.В. Емелина – за «дискредитацию торпедного оружия ВМФ». Тут комментарии излишни.
Антиторпедный саботаж
Переход на западе на сверхширокополосные ССН торпед резко снизил эффективность СГПД, что поставило вопрос о принципиальной возможности эффективного противодействия таким ССН средствами ГПД. Сегодня разработка таких СГПД не завершена еще ни в одной стране. Поэтому сегодня в подводной войне средства нападения (торпеды и их ССН) сегодня явно опережают средства защиты (СГПД ПТЗ). В этих условиях огромную роль обретают антиторпеды.
Начинали мы первые, еще во второй половине 80-х (тема «Ласта»).
1998 г. - впервые в мире выполнены успешные наведения макетных образцов антиторпед на атакующие торпеды (причем в очень сложных условиях).
ВМС США в это же время провели значительную (около 40 выстрелов) серию неуспешных испытаний и закрыли (тогда) свою программу.
У нас есть антиторпеды? Как сказать… Поскольку все то, что происходило по этой тематике в последнее десятилетие можно охарактеризовать одной фразой - «сознательный саботаж».
Только один пример – то, что было сделано в 1998 г. в море мы умудрились повторить только через … полтора десятка лет!
Не могли? Могли, просто «так работали». Шло не просто «затягивание процесса» всеми возможными способами, а вплоть до попыток открытия ОКР, реальным назначением которых было «выкинуть» антиторпеды с борта субмарин.
С учетом того, что применение антиторпед с субмарины много проще чем с надводных кораблей, проблему обнаружения и точного целеуказания по торпедам успешно решили еще в 70-х-80-х (ГАС миноискания «Арфа», ГАС «Полином-АТ»), возникают очень непростые вопросы:
Почему нет ни одного сообщения об успешном применении антиторпед с борта ПЛ, при том что с надводных кораблей ими стреляют довольно часто и успешно?
Почему антиторпед нет в боекомплекте новейших ПЛ проекта 636.3?
Сколько антиторпед отстреляли ПЛАРБ «Борей» (в боекомплекте которых МО РФ форуме «Армия-2015» было заявлено 6 «Ласт») и сколько атакующих торпед они поразили?
Да, сегодня наша антиторпеда М-15 по вероятности решения задачи превосходит западные (в т.ч. «Трипвайр» ВМС США), но ее значительные масса и габариты резко ограничивают боекомплект. Предложения же о «перспективе» (например в материалах к НТС Военно-промышленной комиссии в апреле 2013 г.) остались только «предложениями специалистов» (хотя в ВМФ они прекрасно известны).
Очень эмоциональный обмен мнениями по проблемам применения антиторпед с ПЛ произошел на форуме «Армия-2015». Импульс к нему дал доклад ГНПП «Регион» о том как бы головному исполнителю ОКР по теме не отвечать за итоговый результат, на что последовала бурная и эмоциональна реакция присутствовавших специалистов.
Да, проблемы есть. Однако их причины не технические, а отдельные ошибочные решения, которые специалисты и начальники просто «боятся» признать (и исправить).
Проблемы целеуказания для антиторпед нет с 70-х-80-х годов прошлого века (при условии технически грамотного исполнения ГАС), антиторпеды не просто успешно наводятся с 1998 г, но «пятнашка» (антиторпеда М15) получилась много лучше, чем изначально предполагали.
Что касается «специалистов и начальников» то уместно будет привести пример из далекого 1981 г.:
«Скандал был грандиозным. Удар на себя принял Р.П. Тихомиров как полномочный представитель руководства ЦНИИ «Гидроприбор». Выйдя из кабинета после совещания, которое проводил Министр Судпрома, он позвонил в Ленинград:
- Радий Васильевич! Тут требуют вас лично, но вы не приезжайте. Здесь можно войти в кабинет директором, а выйти самым младшим научным сотрудником.
- Может, нам следует потребовать, чтобы …? Я дал команду ….
- Уже ничего этого не нужно. Нам дали один месяц, …. приказано доработать. Я сказал, что это нереально. Ну, а мне дали ясно понять, что если при нынешнем руководстве это нереально, придется его сменить.
Итак, 26 июня 1981 года Исаков собрал у себя в кабинете специалистов, которые, по его мнению, способны решить поставленную Министром задачу. …
И ведь сделали! Не за месяц, конечно, за два. Может, чуть больше».
(Р.А. Гусев в "Такова торпедная жизнь")
Учитывая то, что Гусев с Тихомировым были большие друзья - разговор этот не выдуман.
Единственно верная постановка вопроса с антиторпедами сегодня – через два года все действующие ПЛ ВМФ обязаны не просто иметь антиторпеды в боекомплекте, а освоить их в ходе боевой подготовки (выполнения фактических стрельб по атакующим торпедам). И это реальная задача, - при условии ее жесткой постановки.
Ложь во спасение?
Отдельно о лжи в докладах руководству. Для оправдания ряда ОКР с заведомо крайне низкими ТТХ и «необходимости» для ВМФ абсолютно устаревших образцов торпед, ТТХ новейших модификаций западных торпед Mk 48 mod 7 и DM2A4 в докладах руководству преднамеренно и значительно занижались. Например дальность DM2A4, имеющей наиболее высокие транспортные характеристики среди торпед ПЛ, была занижена в почти в четыре раза. Зачем «огорчать начальство»?
Особенно анекдотичная ситуация сложилась по ТТХ систем телеуправления. При обсуждении статьи «Современные торпеды подводных лодок» («Арсенал Отечества» №1 2015), несмотря на приведенные ссылки, «специалисты головной организации» высказали претензии автору о якобы «заведомой нереальности» таких ТТХ: мол, в торпеду пятого поколения «Ломонос» собирались закладывать меньшие! Но каким образом у «господ специалистов» получилось, что ТУ «суперторпеды XXI» планировалось заведомо хуже, чем уже было сделано в ОКР «Штурвал» за десять лет до этого?!
Заметим, что ОКР «Штурвал» – разработка начала 2000-х годов отечественной оптоволоконной системы с высокими ТТХ (на уровне лучших мировых образцов) . ОКР были успешно выполнены – с созданием технологии и производства спецкабеля, но «Штурвал» буквально «положен на полку» , поскольку оказался «не нужен».
Без научного задела – труба
На Дне инновации МО РФ 5 октября 2015 года автор поднял вопросы о существующих критических проблемах МПО:
Сроках ОКР – все причастные прекрасно сознают, что задаваемые сроки заведомо нереальны, тем не менее, они назначаются, что ведет не только к заведомому их срыву, но и принятию неоптимальных технических решений.
Вторая проблема – без проведения комплексных НИР мы не получим современного МПО. Сегодня у нас нет полноценного научно-технического задела даже для того, чтобы написать обоснованное ТТЗ ОКР. Пример: ОКР «Ломонос», который должен был стать базовым в принятой «Концепции развития морского подводного оружия». На форуме «Армия-2015» прозвучало, что ОКР «Ломонос» закрыт. Причины были ясны, и их назвали – нереальные сроки, нереальные требования, отсутствие нормального научно-технического задела.
Еще пример – у нас не было ни одного объективного испытания современных ССН торпед против современных средств противодействия.
И здесь мы подходим к следующей проблеме – необъективная система проведения испытаний : по ряду ОКР фактически нужно пересматривать полученные результаты.
Отдельно следует сказать и об уровне научно-технического сопровождения работ выполняемых промышленностью. Здесь три составляющие:
• научно-исследовательские организации (НИО) ВМФ;
• Департамент по обеспечению ГОЗ (ДОГОЗ);
• военная приемка.
В НИО ВМФ, где разрабатывали ТТЗ ОКР «Ломонос», прекрасно знали всю нереальность этого, тем не менее, это делалось.
Далее – Департамент МО РФ по обеспечению государственного заказа (ДОГОЗ) фактически отвечает «за строчку» в плане, за дело – нет.
Система заказчиков, существовавшая в советские времена, имела массу недостатков, но в ней ресурсы находились в руках начальника, отвечавшего за решение проблемы, и он знал реальную обстановку (через приемку).
Для того что бы система, которую мы сегодня имеем, эффективно заработала, необходимо введение двойного подчинения Управления военных представительств (УВП) и ДОГОЗ, например на уровне заместителей главкомов по вооружению видов ВС (с формированием соответствующего аппарата).
Но самый главный вопрос – формирование научно-технического задела, для этого нужны комплексные НИР. Если на них нет денег – значит, придется уменьшать число кораблей, потому что без критически необходимых научных исследований и испытаний мы не можем в дальнейшем обеспечить их реальную боеспособность.
После проведения заседания представитель ДОГОЗ заявил, что по поднятым вопросам мне предстоит доложить директору ДОГОЗ МО РФ. Однако в дальнейшем в Департаменте сделали все, что бы сорвать доклад, - под предлогом что якобы «не все так плохо».
Те же лица, представлявшие ложные доклады руководству о мнимом благополучии, под предлогом «отсутствия денег» в «жирные финансовые годы» просто «придушили» все НИР по тематике МПО. Дикость ситуации в том, что даже в тяжелые 90-е годы в МО РФ старались максимально сохранить критические НИР (и сохранили их!), поскольку было понимание – без них будущего нет.
Характерна дискуссия, развернувшаяся на конференции по МПО форума «Армия-2015» по одной из «инновационных систем обнаружения», которую НИО ВМФ «прописывало» практически во все текущие ОКР. Руководитель организации-разработчика признал, что из реального задела имеются только «результаты математического моделирования», причем дальность действия весьма мала. При этом ее внедрение «обосновывали» прекращение перспективных НИР по тематике акустических ССН! Как говорится – «ошибка хуже преступления»! Может быть, дело в том, что у начальника торпедного отдела НИО ВМФ диссертация была как раз по этой «инновационной теме»?
При этом одновременно происходило:
• открытие ОКР «Ломонос» по «суперторпедам XXI века» без какого-либо научно-технического задела, с фантастическим ТТХ и за нереально малые сроки (прекращена в 2015 г.);
• продолжение ОКР по заведомо «антикварному» изделию с крайне низкими ТТХ (много хуже чем у американской торпеды Mk 48 mod 1 (1971 г.)), и попытками навязать эту торпеду флоту без проведения необходимых испытаний;
• длительное время отсутствие (фактически – преднамеренный саботаж) каких-либо серьезных модернизационных работ по наиболее перспективному отечественному образцу – торпеде «Физик-1».
Приведу выдержки из публичного обсуждения «торпедных статей» (в т.ч. «ВПК») с участием «представителя головной организации» в Москве» (Сергей)
Сергей, 07:05, 21 февраля, 2014 «… вопрос о сроках ОКР. Этот срок ставит Заказчик. Для этого Заказчик специально провел совещания с промышленностью и попросил: мне надо, именно в такие сроки! .. Потом объявил конкурс. Одно предприятие, понимая важность этой просьбы на конкурс пошло».
Максим, 10:33, 21 февраля, 2014: «Очередная ложь, ибо эти фантастические сроки появились не в этом, и не в прошлом году, а в районе 2010 г. (повторюсь - по этим материалам я писал заключение для адмирала Сучкова), - в целях «обоснования» уничтожения «Физика», и была придумана эта афера с «разработкой суперторпед 21 века» (без научно-технического задела и НИР), причем в абсолютно нереальные сроки.
Кстати, а откуда такая спешка, ведь «Физик», несмотря на ожесточенное противодействие, запущен в серию? А от того, что то, что сейчас происходит с серией и перспективой «Физика» требует особого внимания со стороны компетентных органов, ибо происходящее граничит с диверсией.
Далее последовали события конца 2014 – начала 2015 гг., когда проблемы МПО ВМФ РФ были подняты на самый высокий уровень, состоялся ряд решений принципиальных решений в промышленности. Однако наведения порядка по этой части в ВМФ и МО РФ так и не произошло, и более того, в ситуации, когда о критическом состоянии с МПО ВМФ было доложено даже ВГК, один из непосредственных виновников этого, начальник торпедного отдела НИО ВМФ … получает воинское звание на ступень выше занимаемой должности! Основание? – «наличие диссертации», да, той самой, на «основании» которой были задавлены НИР по акустическим ССН!
Реальные меры по «Физику» и «Футляру» стали предприниматься только после «нажатия красных кнопок»: обращение от 15 сентября 2015 г. по вопросам выполнения ОКР «Футляр» поступившее из Главной военной прокуратуры рассмотрено. По фактам, изложенным в обращении, организованы проверочные мероприятия, по результатам которых будут прияты соответствующие решения.
Несмотря на недавние заявления в СМИ об испытаниях усовершенствованного «Физика» – торпеды «Футляр» в 2017 году, она не будет сдана (при условии проведения полноценных и объективных испытаний) ни в 2018, ни в 2019 годах, и это очевидно всем специалистам. Минимальный реальный срок торпедных ОКР – около 6 лет (причем этот срок вполне соответствует и западному опыту), если же ОКРу предшествовал НИР, то возможно 2 + 4 года (т.е. те же 6 лет). Кроме того, есть острые системные проблемы отечественного торпедостроения ставящего под вопрос и эти сроки, например, заведомо недостаточная статистика стрельб и проблем совместной отработки с СГПД.
Подчеркну – проблемы с МПО ВМФ РФ имеют сугубо организационные причины, технически мы еще в 2000-х годах имели вполне достойные заделы и шли по новым разработкам на приличном уровне (т.е. резкое отставание произошло только в последние годы).
Кому он нужен, торпедный прорыв?
Отдельно отмечу прорывной задел по акустическим ССН торпед бывшего начальника отдела малой акустики АКИН Д.П.Фролова, способный на порядок повысить эффективность наших подводных сил. Его реализация в торпедах ВМФ позволяет даже на старых ПЛ второго поколения проекта 667БДР иметь в бою равные шансы с новейшими ПЛА четвертого поколения «Вирджиния» (ибо в бою главное - оружие!). И это вполне объективно, данные решения были фактически проверены в море по реальным целям, и вопрос их внедрения в торпеды «Физик» и «Футляр» ставился специалистами многократно. Однако все работы по этой тематике были прекращены в середине 2000-х годов с передачей функций заказа и контроля ОКР от Управления противолодочного вооружения сначала в Управление заказов и поставок кораблей и вооружения затем в ДОГОЗ .
Здесь же уместно напомнить поднятые еще в 2013г. в статье «Подводные камни «Северодвинска» проблемы:
Учитывая принципиально иной торпедный комплекс (и новую торпеду), напрашивалась следующий (минимальный!) перечень, только «зачетных» испытаний «Физиков» с «Ясеня»:
• отстрел всех торпедных аппаратов на максимальной скорости стрельбы без телеуправления;
• отстрел всех торпедных аппаратов на максимальной скорости стрельбы с телеуправлением;
Все это в сочетании со стрельбой по различным целям, одиночной и залповой (в т.ч. с телеуправлением), в условиях гидроакустического противодействия (ГПД), в т.ч. против своих ГПД (выставленных с «Ясеня»), с регистрацией и замером шумности выстрела и торпед.
Отдельный вопрос – испытания с применением торпед в Арктике, аналогичные регулярно проводимым ВМС США противолодочным учениям с торпедными стрельбами ICEX (с массовым применением торпедного оружия, с последующим подъемом выстреленых торпед из подо льда).
С учетом неизбежных «накладок» испытаний нового корабля это должно было составить многие десятки выстрелов (и это только торпедой «Физик-1»).
Уместно задать вопрос – было ли это сделано, или же по «Северодвинску» «подмахнули акты» «не глядя»?
Аналогично можно продолжить для ПЛАРБ «Борей»:
Сколько «Физиков» в боекомплекте имеют сегодня новейшие «Бореи»?
Сколько раз «Бореи» стреляли «Физиками» с телеуправлением залпом и сколько раз они применяли при этом современные ГПД (а не давно устаревшие ГИП-1 и МГ-34М)?
До сих пор основной ССН нашего флота (например, торпеды УСЭТ-80) является «Керамика» («воспроизведенная на отечественной базе» ССН американской торпеды Mk 46 mod 1… начала 60-х годов прошлого века), причем мы умудрились «удавить» практически готовую ее глубокую модернизацию (в т.ч. с возможность замены кассет ССН в условиях флотов)!
Телеуправления на наших торпедах или нет, или его технический уровень находится на уровне западных образцов начала 60-х годов прошлого века (в т.ч. на «новейших» наших торпедах).
Батареи наших торпед (та же УСЭТ-80) «воспроизведены» на базе западных … конца 50-х годов (а патенты на них – вообще 40-х годов!), и на западе от данных конструкций отказались еще в конце 60-х. Более того – такую батарею «головная организация» предлагала и в «Ломоносе»!!!
Фактически, несмотря на поставки новых торпед и антиторпед, мы до сих пор имеем полувековое техническое отставание нашего МПО от современных западных образцов, и реальных мер по исправлению данной ситуации даже не планируется!
асштабы данного отставания беспрецедентны в Вооружённых силах РФ. Если бы ВКС кто-то предложил сегодня поставлять «МиГ-21» с РЛС «воспроизведенной» на базе сбитого в 60-х годах во Вьетнаме «Фантома», по такому лицу, вероятно, возникли бы крепкие подозрения по его «душевному здоровью». А вот флоту такой «антиквариат» поставлять «оказывается можно».
МПО – это наиболее критическое направление ВВСТ РФ, в т.ч. крайне важное для обеспечения обороноспособности и стратегического сдерживания. Главным здесь является не дальность полета и количество боеголовок БРПЛ, а неотвратимость ответного удара, основой чего является боевая устойчивость МСЯС (важной составной частью которого является МПО). Если же боевой устойчивости нет, то нет и сдерживания, т.е. огромные многомиллиардные расходы на программу «Булава» (с ПЛАРБ «Борей») оказываются выброшенными на ветер деньгами.
Решать «торпедные проблемы» пока не поздно…
Проблемы МПО (и ПМО) необходимо решать, пока не поздно. Прежде всего, необходимо:
1. Принятие соответствующих решений о должностных лицах, преднамеренно дезинформировавших руководство МО РФ о реальном состоянии дел и ответственных за сложившуюся ситуацию.
2. Проведение объективных испытаний (в т.ч. комплексных – «ССН-ГПД») и специальных исследовательских стрельб в условиях максимально приближенных к боевым.
3. Установление реальных, но жестких сроков проведения мероприятий по разрешению проблем МПО.
4. Немедленное выделение финансирования для решения наиболее критических вопросов МПО.
http://bmpd.livejournal.com/25...