В.В. Путин встретился с военными корреспондентами: "На границе врага встречали срочники, ни один не дрогнул" https://cont.ws/@Conrat/2569258

Владимир Путин проводит встречу с военными корреспондентами

Меняется обстановка, меняется положение, меняются, наверное, и цели, и задачи специальной военной операции. Скажите, как они изменились и изменились ли?

В.Путин: Нет, они меняются в соответствии с текущей ситуацией, но в целом, конечно, ничего мы менять не будем, и они для нас носят фундаментальный характер.

Видео и полная стенограмма ниже:

Е.Поддубный: Владимир Владимирович, здравствуйте!

Огромное спасибо за то, что нашли время с нами встретиться.

В.Путин: Я очень рад вас всех видеть.

Е.Поддубный: Все наши предыдущие встречи проходили действительно в доверительной атмосфере, и разговор у нас был острый и откровенный очень, за что Вам большое спасибо.

В.Путин: Я чувствую, у Вас так не получится, наверное: если камеры работают, каждый захочет «зажечь», как обычно это складывается, когда работают телевизионные камеры.

Е.Поддубный: Нет, мы будем держать себя в руках.

Мы очень надеемся на то, что и этот разговор будет честный, откровенный, и все на это рассчитываем.

В.Путин: С моей стороны – точно, обещаю.

Е.Поддубный: С нашей – тоже.

В.Путин: Отлично, тогда так и будет.

Е.Поддубный: Вы не раз говорили о том, что в ходе специальной военной операции все цели, которые Вы лично ставили, они будут достигнуты. Специальная военная операция уже идет довольно долго. Меняется обстановка, меняется положение, меняются, наверное, и цели, и задачи специальной военной операции. Скажите, как они изменились и изменились ли?

В.Путин: Нет, они меняются в соответствии с текущей ситуацией, но в целом, конечно, ничего мы менять не будем, и они для нас носят фундаментальный характер.

Здесь все очень опытные люди, особенно за последний год с лишним, такие как Вы, которые под пулями побывали, – меняется сознание, я это знаю по себе, не так, как Вы, может быть, лазил под пулями, но еще с тех пор, когда на вертолете летал и по нему стреляли трассирующими пулями. Понимаете, всё это меняет сознание. Так а в чем смысл наших действий? Придется два шага сделать от центра поля. Ведь мы же настроены были и до сих пор настроены на самые добрые отношения со всеми нашими соседями после развала Советского Союза. Мы так и делаем, мы примирились с тем, что то, что произошло, то произошло, и надо с этим жить.

И вы знаете, я уже говорил, это не секрет, и нашим западным партнерам, как я их все время называл, мы же все предложили, мы считали, что мы свои, буржуинские, мы хотим быть в этой семье так называемых цивилизованных народов. И в НАТО я удочки забросил: давайте рассмотрим эту возможность, – нас щелк оттуда, даже рассматривать не стали, – и ПРО давайте мы вместе сделаем.

Мы понимаем, что события 90-х – начала 2000-х годов связаны с тяжелым наследием историческим на Кавказе, например. Ну с кем мы воевали-​то? В значительной степени с «Аль-​Каидой». И чего делали наши так называемые партнеры? Поддерживали материально, информационно, политически и даже в военном смысле. Наплевать им на то, что это «Аль-​Каида», – только бы нас раскачивать. И всё в этой парадигме – раскачке России. Мы уж и так, и так, договорились, что НАТО не будет расширяться. Предложили всё! Нет. Почему? Просто слишком большая страна: такая страна в Европе, в таком месте, такая большая, с таким потенциалом не нужна. И постепенно все пытаются распиливать.

Украина – одно из направлений работы по раскачке России. По большому счету, конечно, это нужно было бы иметь в виду, когда принимались решения по развалу Советского Союза. Но тогда, видимо, рассчитывали на то, что глубинные наши отношения, они будут определяющими. Но в силу целого ряда обстоятельств – исторических, экономических, политических – ситуация пошла по другому пути. И тоже на этом направлении чего только ни делали. Десятилетиями, по сути дела, если не кормили, то поддерживали экономику, – вы знаете, что повторяться-​то, я уже писал и говорил об этом, – за счет дешевых энергоносителей, того-​сего, кредитов и так далее. Но ничего не помогает. В конце концов, чем закончилось? Наших сторонников начали убивать на улицах просто, дошли до госпереворота.

Послушайте, это же не первый госпереворот. А Ющенко пришел к власти каким образом на Украине? Что, в результате легитимных действий? Показать, в результате чего он пришел к власти? Мы же знаем. Придумали третий тур голосования. Какой третий тур? Он не предусмотрен Конституцией – это госпереворот, но он хотя бы прошел относительно мирным способом. И мы же общались с ними: я туда ездил, они приезжали к нам – пожалуйста. Нет, дошли до кровавого госпереворота. То есть стало очевидным, что никаких шансов нам не дают нормальные отношения выстроить с нашими соседями и с братским украинским народом. Ну никаких просто.

Потом взялись, – после госпереворота они понимали, что мы не можем же просто так оставить Крым, ну не можем просто, это невозможно, это предательство было бы с нашей стороны, – тут же начались события на юго-​востоке, в Донбассе. Мы вообще там пальцем не притронулись. Да, там были наши добровольцы, но государство Российское не имело к этому никакого отношения вообще – я уверяю вас в этом, ну никакого. Говорю совершенно откровенно, прямо и честно: вообще никакого, нулевое. Да, там были люди из России, которые пытались поддерживать местное население и так далее.

В конце концов, нас, конечно, вынудили встать на защиту этих людей, просто вынудили. Девять лет! И мы пытались искренне договориться о том, было трудно, договориться о том, чтобы как-​то «склеить» юго-​восток Украины со всей страной, но мы искренне стремились к этому. Теперь мы знаем, что наши так называемые партнеры нас просто надули, как в народе говорят: кинули просто. И не собирались ничего выполнять, оказывается, и всё дошло до сегодняшней ситуации.

Да еще и таких ублюдков, как Бандера, подняли на пьедестал. Не хотят они коммунизма – бог с ним, а кто хочет-​то сегодня. Сбрасывают основателя Украины – Ленина – с пьедесталов. Ладно, это их дело. Но на это место Бандеру ставят – он же фашист. Я вообще удивляюсь, как человек, у которого в жилах течет еврейская кровь, который возглавляет государство Украины, как он может поддерживать неонацистов. Я просто не понимаю этого. Когда они уничтожали просто, понимаете, уничтожали гражданское еврейское население, этого человека возвели в рамках национального героя и иже с ним подобных и теперь с этими плакатами разгуливают. Так что то, что там происходит, конечно, нас в историческом плане никогда не устроит.

Когда шел переговорный процесс, в том числе в Стамбуле, мы постоянно ставили этот вопрос. А нам задавали встречный: «А у нас нет ничего неонацистского, чего вы от нас хотите?». Ну хотя бы, чтобы в законе ввели соответствующие ограничения. В целом, кстати говоря, об этом тоже договорились в ходе того раунда переговоров – до того, как наши войска отошли от Киева, потому что после этого они выбросили все наши договоренности.

Демилитаризация. Мы постепенно, методично этим занимаемся. На чем воюет ВСУ? Что они, Leopard производят, что ли, или Bradley, или даже не поступившее им пока на вооружение F-16? Ни шиша они не производят. ОПК скоро вообще перестанет существовать украинский. Чего они производят? Боеприпасы им привозят, технику привозят, орудия привозят – всё привозят. Так долго не проживешь, не протянешь. Так что вопрос, связанный с демилитаризацией, он, конечно, стоит очень в практическом плане.

И защита людей, которые на Донбассе. Да, к сожалению, пока и обстрелы есть, и всё. Но в целом методично будем к этому идти, работать над этим, решать. И я уверен, мы решим этот вопрос.

Так что по большому счету никаких принципиальных изменений с точки зрения тех целей, которые мы перед собой ставили в начале операции, сегодня не произошло. Изменений нет.

Д.Кулько: Здравствуйте, Владимир Владимирович»

Дмитрий Кулько, Первый канал.

Идет контрнаступление Украины. Вы комментировали ситуацию на пятый день, но сейчас еще время прошло. Вы ежедневно получаете оперативную информацию и, как мы видим, не только от командования СВО, но и звоните напрямую на передовую.

В.Путин: Да.

Д.Кулько: Сейчас что-​то можете еще добавить к своим оценкам?

В.Путин: Да. Это контрнаступление масштабное, с использованием, как я говорил совсем недавно публично, подготовленных для этих целей резервов. Оно идет с 4 числа, началось 4-го. Продолжается до сих пор и прямо сейчас.

Очередной доклад я выслушал, что сейчас происходит. На Шахтёрском направлении – с утра прямо атака. До 100 человек личного состава, четыре танка, две бронемашины [со стороны Украины]. На Времевском направлении тоже несколько танков, несколько бронемашин. Атака по нескольким направлениям. Уничтожены несколько танков, несколько бронемашин, нанесено огневое поражение по личному составу, до переднего края не дошли.

Но в целом, конечно, это крупномасштабное наступление: на Времевском выступе начали, на Шахтёрском направлении и на Запорожском. Оно начато именно с использования стратегических резервов и продолжается прямо сейчас: прямо сейчас, когда мы с вами здесь собрались и обсуждаем, идет бой по нескольким направлениям.

Что можно сказать? Ни на одном из участков противник успеха не имел. У них большие потери. Для нас, конечно, слава богу. Я сейчас не буду называть потери по личному составу – пускай Минобороны это сделает, посчитает, но там и структура потерь для них неблагоприятная. Что я имею в виду? Из всех потерь, – а они приближаются к оценке, которую можно назвать катастрофической по личному составу, – у них структура этих потерь для них неблагоприятная. Потому что потери, как мы с вами знаем сегодня, могут быть санитарными, а могут быть безвозвратными. И обычно, сейчас боюсь ошибиться, но где-​то безвозвратных потерь процентов 25, максимум 30. У них почти 50 на 50. Это первое.

И второе. Если брать безвозвратные потери, – понятно, что обороняющаяся сторона меньше несет потерь, – но все-​таки это соотношение один к десяти, что называется, в нашу пользу: у нас в десять раз меньше, чем потерь у вооружённых сил Украины.

Что касается бронетехники, там еще более серьезно. Они за это время потеряли свыше 160 танков и свыше 360 бронемашин разного типа. Это только то, что мы видим. Есть еще потери, которых мы не видим, которые наносятся высокоточным оружием большой дальности по скоплениям личного состава и техники, так что на самом деле этих потерь больше со стороны Украины. По моим подсчетам, это примерно 25, а может быть, 30 процентов от объема той техники, которая была поставлена из-за рубежа. Мне кажется, что, если они объективно посчитают, они с этим согласятся. Но, насколько я видел из открытых западных источников, примерно так они, мне кажется, и говорят.

Так что наступление идет, и результаты на сегодняшний день такие, о которых я сейчас сказал.

Но наши потери, – по остальным показателям, по личному составу пускай Минобороны говорит, – я сказал: танков у них свыше 160 [потеряно], у нас – 54, часть из них подлежит восстановлению и ремонту.

Д.Кулько: Спасибо.

Е.Агранович: Добрый день!

Агранович Екатерина, блогер.

У меня вопрос по Каховской ГЭС. Сучилась трагедия, последствия – экологические, социальные – нам всем еще предстоит оценить. Но вопрос такой: кто, по-​Вашему, виновен? Понесут ли они наказание? И третье: какой помощи ждать людям с пострадавших территорий?

В.Путин: Кто виновен – понятно. Украинская сторона стремилась к этому.

Вы знаете, я не буду сейчас на 100 процентов говорить вещи, в которых я не уверен. По большому счету, мы не фиксировали больших взрывов перед тем, как разрушение произошло. Во всяком случае, так мне докладывали. Но они целенаправленно HIMARS′ами били многократно по Каховской ГЭС – вот в чем все дело. Может быть, там была у них закладка какая-​то, сейчас не знаю, может быть, они в очередной раз чем-​то добавили незначительным, и пошло разрушение.

Но как мы понимаем, мы в этом точно не заинтересованы, потому что это тяжелые последствия для тех территорий, которые мы контролируем и которые являются российскими. Это первое.

А второе. К сожалению, – скажу странную вещь, но тем не менее, – к сожалению, это сорвало их контрнаступление на этом направлении. К сожалению – почему? Потому что лучше бы они там наступали. Для нас лучше, потому что для них было бы совсем плохо там наступать. Но поскольку такой разлив произошел, то, соответственно, и наступление не состоялось.

Там очень активно сейчас работает МЧС и военные работают активно, местные органы власти. Я недавно разговаривал с исполняющим обязанности руководителя Херсонской области, с Сальдо, он говорит: «Скажу Вам честно, мы удивлены. Мы никогда не видели такой слаженной работы». Дай бог, чтобы так и было на самом деле, хотя наверняка проблемы есть.

Там есть люди, которые отказываются куда-​то уезжать, эвакуироваться. Откровенно говоря, и у нас такое бывает. Я помню на Лене, когда был разлив, люди сидели на коньке крыш и уезжать не хотели, потому что боялись бросить дом, боялись, что разграбят, и так далее. Это обычное дело. Здесь могут быть и другие соображения, другого характера. Во всяком случае, всё, что можно делать, делается: очень активно работает МЧС, повторяю, местные органы власти, Минздрав подключился и ФМБА.

Мы должны сейчас самым серьезным образом подойти к вопросу экологической безопасности и санитарной безопасности, потому что там под водой оказались скотомогильники, кладбища оказались под водой. Это серьезная проблема, но она решаемая. Нужно будет подключить, – мне Министр уже доложил, он команду дал, – войска химической защиты. Вместе, объединяя усилия, я думаю, все проблемы решат, в том числе это касается и водоснабжения.

Сегодня с Маратом Шакирзяновичем Хуснуллиным разговаривал. Он говорит, придется заниматься там водоснабжением, новые соорудить скважины. Но работа идет. По мере того, как вода будет уходить, она уже постепенно уходит, все будет решаться по мере поступления этих проблем. Конечно, много погибло домашнего скота, диких животных, к сожалению. Нам надо будет всё это организовать, зачистить территорию.

Что касается людей, то всем людям будет оказана помощь в соответствии с российским законодательством и стандартами. Все эти условия хорошо известны, они прописаны в наших законах. Всё будет делаться так же, как и для всех других граждан Российской Федерации, по каждому домовладению. Я уже Министру Куренкову сказал, чтобы они активно принимали участие в оценке ущерба имуществу – движимому и недвижимому. Так что всё будем делать.

Е.Агранович: Спасибо.

А.Коц: Владимир Владимирович, Коц Александр, «Комсомольская правда».

Вопрос, может быть, неприятный, но его нам часто задают люди.

В.Путин: У нас нет неприятных вопросов.

А.Коц: Очень часто обращаются к нам и читатели наши, и зрители, одинаковые вопросы – вопрос активности противника в нашем тылу.

Не проходит и недели, чтобы не было новостей о беспилотниках, которые либо пытаются бить по инфраструктурным объектам, либо наносят удары по ним. Естественно, острый вопрос у нашего приграничья, особенно Белгородской области.

Вопрос звучит буквально так: как так получается, что вражеские беспилотники долетают до Кремля, и почему мы, начав освобождать Донбасс, теперь вынуждены эвакуировать свое население из приграничных территорий, в которые заходят уже польские наемники, польская речь звучит на нашей территории?

В.Путин: Польские наемники там действительно воюют, – Вы правы абсолютно, я с Вами согласен, – и несут больше потери. Они, правда, их скрывают, но потери серьезные. Жаль, что они скрывают и перед своим населением тоже. Вербовка идет наемников – прямо в Польше, в других, кстати говоря, странах. Они несут потери. Первое.

Второе, что касается беспилотников. Вы наверняка знаете, коллеги тоже знают, в свое время на Хмеймиме у нас была ситуация, когда эти беспилотники залетели, к сожалению, над территорией Хмеймима несколько гранат бросили, и у нас там потери были среди личного состава. Но достаточно быстро научились с ними бороться, различными способами, средствами. Это иногда непросто, но решаемая задача.

Здесь, видимо, то же самое: нужно нашим соответствующим структурам принять необходимые решения, потому что эта традиционная система противовоздушной обороны, вы знаете наверняка, она же настроена на что – на ракеты, на большие самолеты. А как правило, беспилотники, о которых вы говорите, тоже знаете об этом, они из современных легких материалов, из дерева сделаны, и достаточно сложно обнаруживать их. Но они обнаруживаются. Хотя и здесь, конечно, нужно проводить соответствующие работы, вовремя вскрывать это и так далее. И это, конечно, делается, и будет сделано наверняка, что касается Москвы и других крупных центров – у меня даже сомнений в этом никаких нет.

Надо, да, надо соответствующим образом наладить эту работу. И конечно, было бы лучше, если бы это сделано было своевременно и на должном уровне. Но тем не менее эта работа проводится, и, повторяю еще раз, уверен: эти задачи будут решены.

Что касается приграничных территорий, то проблема есть, связана она, – и я думаю, что Вам тоже это понятно, – в основном с желанием отвлечь наши силы и средства на эту сторону, отвести часть подразделений с тех направлений, которые считаются наиболее важными и критическими с точки зрения возможного наступления вооруженных сил Украины. Нам нет необходимости это делать, но, конечно, мы должны обезопасить наших граждан.

Здесь о чем можно говорить? Конечно, нужно укреплять границу и наверняка, если кто-​то из вас там работает, видите, что этот процесс идет, идет достаточно быстро, и эта задача тоже будет решена – укрепление границ. Но возможность обстреливать нашу территорию с территории Украины, конечно, остается. И здесь несколько способов решения.

Во-​первых, повышение эффективности и контрбатарейной борьбы, но это не значит, что прилетов так называемых не будет на нашу территорию. А если это будет продолжаться, тогда мы должны будем, видимо, рассмотреть вопрос, – я говорю это очень аккуратно, – чтобы создать на территории Украины какую-​то санитарную зону на таком удалении, с которого невозможно было бы доставать нашу территорию. Но это отдельный вопрос, я не говорю, что завтра мы приступим к этой работе. Надо смотреть на то, как будет ситуация развиваться.

А в целом, ни в Белгородской области и нигде никого нет, там и пограничники сейчас работают, и Вооруженные Силы. Так что, безусловно, ничего хорошего в этом нет: в принципе, можно было бы это предположить, что противник вести будет себя таким образом и можно было бы, наверное, лучше подготовиться. Согласен. Но проблема будет решена – или так, или так, как я сказал.

Е.Поддубный: Владимир Владимирович, Поддубный Евгений, ВГТРК. Продолжая тему Александра.

В.Путин: Да, Евгений, пожалуйста.

Е.Поддубный: Агентура спецслужб противника открыто работает на нашей территории, открыто в плане того, что они даже не отрицают, что охотятся за лидерами общественного мнения на территории России: убийство Дугиной, убийство Владлена Татарского, покушение на Прилепина. Собственно говоря, понятно, что украинские спецслужбы ведут террористическую, диверсионную деятельность у нас.

Как российское государство будет бороться с агентурой врага, со спецслужбами врага, которые действуют на территории России?

В.Путин: Ваш вопрос очень близок к тому, что Александр спросил, – примерно, потому что это примерно равнозначная деятельность по сути своей. Мы должны бороться, мы боремся, делаем это, и некоторые результаты этой работы становятся достоянием гласности, и общественность с ней знакома: задержание агентов, сотрудников спецслужб сопредельного государства. Работа идет.

Но хочу вот что отметить. Мы – в отличие от сегодняшних властей Украины – не можем действовать террористическими методами: у нас все-​таки государство, страна, а там – режим. Они действуют, на самом деле, как режим, основанный на терроре: у них введен очень жесткий контрразведывательный режим, военное положение. Не думаю, что нам нужно сейчас это делать. Нам нужно просто улучшать и расширять работу правоохранительных и специальных служб. И в целом мне представляется, что стоящие в этом плане задачи тоже решаемы.

Те трагедии, о которых Вы сказали, вы же сами анализируете всё это, видите, что происходило. Кто-​то что-​то принес, машину не посмотрели, досмотра нет никакого.

Даша погибла, абсолютно светлый человек – трагедия огромная. Она что, боевик, что ли, с оружием в руках воевала? Она просто интеллектуал, высказывала свою точку зрения, позицию. Но, к сожалению, никто не думал об обеспечении безопасности – просто же подложили взрывное устройство под днище, и всё. Но, кстати, это подтверждает лишний раз террористический характер сегодняшнего режима в Киеве. Нужно думать над этим. В отношении тех людей, которые могут быть целями этих террористов, конечно, и правоохранительные органы, и сами люди должны думать и обеспечивать безопасность.

Но в целом по стране вводить какой-​то особый режим, военное положение нет смысла никакого, необходимости такой нет сегодня. Надо работать тщательнее по некоторым вопросам – здесь с Вами согласен.

М.Долгов: Владимир Владимирович, Долгов Максим, издание Readovka.

В ходе обстрелов люди часто теряют всё нажитое: это дома, имущество и так далее. Очень важно, что наши приграничные регионы, такие как Курск, Брянск, Белгород, очень оперативно и быстро помогают нашим людям. Но вот вопрос в том, хватит ли этой помощи у регионов?

В.Путин: А мы считаем: практически в постоянном контакте находимся с руководителями этих регионов, и я с ними разговариваю. Они свои потребности формулируют, на бумагу кладут, нам отдают.

Сегодня только я с Михаилом Владимировичем [Мишустиным] разговаривал с утра – мы с ним довольно долго обсуждали ряд вопросов, в том числе, кстати говоря, и этот вопрос. И с Маратом Шакирзяновичем Хуснуллиным тоже. Мы в Белгородскую область, – я могу ошибиться немножко, – но в целом, по-​моему, 3,8 миллиарда рублей предусмотрели на помощь людям. И часть из этих средств, по-​моему, [один] миллиард 300 [миллионов], что ли, или миллиард 800, уже направили в Белгородскую область. Так что это точно совершенно.

Спасибо, что Вы обратили на это внимание. Безусловно, людям надо помогать, и мы будем помогать точечно – по каждой семье, по каждому домостроению пострадавшему – обязательно будем это делать. Это касается и приобретения нового жилья, и восстановления утраченного, обязательно. И средств, конечно, достаточно у нас. Средства будут поступать, уже поступают из Резервного фонда Правительства. Они предусмотрены.

М.Долгов: Спасибо.

А.Руденко: Владимир Владимирович, Андрей Руденко, телеканал «Россия».

На сегодняшний день на медицинский сектор Донбасса легла огромная нагрузка. Сегодня больницы принимают не только гражданских лиц, но и военнослужащих. Но при этом действительно огромный дефицит как персонала, так и медицинского оборудования: нет в достаточном количестве МРТ, КТ. На такие диагностические процедуры на сегодняшний день запись идет на четыре месяца, то есть человеку нужно сегодня сделать эту процедуру, а его ставят через четыре месяца. Этот момент можно решить на этих территориях?

В.Путин: Конечно. Андрей Владимирович, конечно, можно и нужно.

Ведь этих КТ, МРТ не стало не потому, что началась наша операция, а потому что их там не было никогда. Понимаете? Просто никогда не было. В Донецкой Республике, насколько я помню, когда мы обсуждали с Минздравом, с Татьяной Алексеевной Голиковой, там есть два МРТ.

А.Руденко: Два МРТ, 1,5 тесла.

В.Путин: Видите, я помню. И одно монтируется. В Херсонской области вообще нет: для того, чтобы людей обследовать, им приходится ездить в Крым. Ну и в Крыму когда-​то не было ни шиша. Сейчас всё лучше и лучше, больше и больше появляется. Тоже еще мало, недостаточно, но тем не менее.

Мы же приняли программу, по-​моему, до 2030 года, и там очень приличные средства заложены. Они все зафиксированы, мы ничего сокращать не собираемся. Частично соответствующие регионы Российской Федерации, которые взяли шефство над новыми территориями, эти регионы помогают. Причем это солидная помощь, по-​моему, 17 с лишним миллиардов из регионов уходит. Из федеральных источников тоже. Так что все будем делать.

Там программа же существует и возрождения детских учреждений, дошкольных. Дошкольных, по-​моему, 1300 нужно восстанавливать. Где-​то 1400 школ подлежит восстановлению и строительству. И медицинские учреждения тоже. Всё это включено в соответствующую программу развития этих территорий. Мы будем, безусловно, подтаскивать их к общероссийскому уровню. Это касается и оплаты труда, по некоторым категориям уже ввели некоторую дополнительную оплату и дальше будут делать это.

Конечно, я знаю, Вы правы, безусловно, когда обращаете внимание на это. Одна из самых острых проблем – это, конечно, нехватка мест сегодня в учреждениях, особенно она связана с тем, что в ходе боевых действий пострадавшие люди поступают – из гражданского населения и из военнослужащих. В какой-​то момент некоторые лечебные заведения оказались абсолютно переполненными.

Повторяю еще раз: в рамках этой программы до 2030 года будем наращивать эти усилия, в том числе и по медицине. Это касается и оплаты труда. Вообще в этой сфере нам нужно будет делать – не нужно будет, а обязательно мы сделаем это – подтянем до общероссийского уровня и до общероссийских стандартов. Например, отдельные категории работников, в том числе в области медицины, должны будут получать, как у нас в России, среднее по экономике. Мы постепенно будем к этому двигаться.

А.Руденко: Владимир Владимирович, на сегодняшний день больницы стали целями для вооруженных сил Украины, наносятся постоянно удары. Врачи живут с постоянным риском для жизни. Было бы хорошо, если бы сделали их участниками СВО, как и другие категории, которые работают в этом направлении – в направлении победы, я имею в виду.

В.Путин: Надо посмотреть внимательно. Ведь те, кто воевал с 2014 года… Надо чтобы здесь социальная справедливость была сбалансированной: одно дело, когда человек на передовой, а другое дело, когда он подвергается опасности, но все-​таки на передовой не находится.

Но Вы, безусловно, правы, что этот аспект опасности должен учитываться и при уровне заработной платы. Мы подумаем над этим обязательно.

А.Руденко: Спасибо огромное.

В.Путин: Вам спасибо за вопрос – он чувствительный. Понимаю.

Е.Агранович: Еще вопрос.

В.Путин: Пожалуйста.

Е.Агранович: На Западе нас постоянно обвиняют в уничтожении и похищении всего на Украине – от памятников до детей.

В.Путин: Памятников? Какие памятники? Вот они сносят памятники: мы могли бы какой-​нибудь парк создать из снесенных на Украине памятников – вот это можно было бы сделать.

У Вас много подписчиков, в Вашем блоге?

Е.Агранович: Относительно. Меньше, чем у Руденко.

В.Путин: Хорошо, ладно, неважно. Вы предложите, чтобы все отправляли памятники в Россию. Вот в Одессе снесли памятник Екатерине II – основательнице города, мы бы забрали с удовольствием.

Е.Агранович: Вопрос у меня немножко в другую сторону. Суть в том, что они сами этим занимаются по всему миру – похищением и уничтожением. Но экспортная западная картинка о том, какая там жизнь, как там все устроено, идеальная. И этой пропаганде подвергаются люди и в России, и на Украине. Особенно остро стоит этот вопрос на новых территориях, потому что там люди восемь лет, с 2014 года, постоянно были в окружении украинских флагов – всё так чинно, благородно, постоянно на них влияли. Поэтому, когда мы освобождаем эти территории, получается, что там, конечно же, много людей несогласных, и сейчас все имеют возможность это несогласие выражать. Если заходишь в интернет, там свободно выкладывают ролики из городов, например, Запорожской области: как они ждут Украину, вот они живут в оккупации.

Такой вопрос. Как мы планируем влиять на умы детей, на умы подростков, взрослых? Понятное дело, что Россия действительно свободная страна – у нас все свободно выражают свое мнение. Но в условиях боевых действий это вопрос безопасности прежде всего.

В.Путин: Да, Вы правы. Конечно, в условиях боевых действий можно было бы что-​то и ограничивать. Но мы не должны забывать, что то, о чем Вы сейчас сказали, безусловно, в значительной степени является работой противоположной стороны, противоборствующей стороны. Потому что работа в информационном пространстве – это поле боя, и очень важное поле боя.

Поэтому если кто-​то с адресом обратным что-​то выкладывает и пишет – это одно дело. А когда без адреса и непонятно, кто пишет и кто говорит – это совсем другая история. Потому что мы с вами хорошо знаем, что выкладывать в интернете можно и автоматическим способом, прибегая к известным техническим средствам, и можно накручивать эти ролики или мнения миллионами, а за этим стоит один человек, который просто использует современные средства, тиражирует их бесконечно. Но, конечно, наверняка есть люди, которые настроены соответствующим образом, и они могут выражать свою точку зрения.

Что можно противопоставить? Я думаю, что эта аудитория меня поймет. Этому можно противопоставить и нужно противопоставлять не столько ограничения административные или правоохранительные претензии, сколько эффективную работу в информационной сфере с нашей стороны. И здесь я очень рассчитываю на вашу помощь.

А.Сладков: Владимир Владимирович, Александр Сладков, ВГТРК.

Четыре вопроса. Первый – ротация.

В.Путин: А модератор кто у нас?

А.Сладков: Я, Владимир Владимирович.

В.Путин: Вы близко находитесь – на линии соприкосновения.

А.Сладков: К центру принятия решений.

В.Путин: Нет, близко на линии соприкосновения, и, видимо, оттуда – с украинской территории – нанюхались этого.

А.Сладков: Напились еще.

В.Путин: Да, да, да. Этого духа несвободы. И злоупотребляете своим положением модератора.

А.Сладков: Признаюсь – да.

В.Путин: Валяй.

А.Сладков: Первое, болезненный вопрос – ротация.

Мы отправили наших ребят мобилизованных на фронт. Подготовили, направили, воюют – достойно, отдают самих себя. Жены, матери, родные интересуются: на сколько они ушли? До победы? Когда будет победа? У нас трудный путь впереди. Как Вы считаете, не придет ли пора, когда их надо ротировать, поменять? И кстати, многие уверены, что эти люди в основном вернутся в зону СВО, потому что они настроены все-​таки воевать до конца. Но когда нет предела, очень сложно быть психологически стойким – я говорю про семьи.

Второй вопрос. Мы сегодня набираем контрактников. Евгений Бурдинский – генерал – прекрасно справляется, это профессионал, замначальника Генштаба. Но сегодня уже XXI век, не пора ли нам поменять систему или сделать ее комплексной? Мы ждем людей, которые приходят по объявлению, мы приглашаем их, но не пора ли нам самим идти к тем людям, которые могут нам помочь? По военно-​учетным специальностям распределить, сделать эту работу плановой: сколько нам нужно пулеметчиков, сколько гранатометчиков, водителей, связистов, разведчиков, чтобы мы не брали скопом на контракт, а брали тех людей, которые нам нужны.

Третий вопрос – срочники. В связи с событиями, в которых срочники достойно представили Вооруженные Силы в Белгородской области, отражая атаки противника, опять родные интересуются, спрашивают, пишут: их статус? Да, я знаю, что планируется принять определенный федеральный закон, но будут ли дальше срочники участвовать в боевых действиях?

И четвертый вопрос – мобилизация. Будет ли мобилизация – новая?

Закончил.

В.Путин: Вопросы действительно серьезные, поэтому на эти темы надо поговорить, конечно. Прежде всего мобилизованные, ротация, когда менять, когда закончится.

Знаете, я сейчас оттолкнусь просто от закона: закон не предусматривает конкретных сроков. Исходить нужно будет прежде всего из наличия личного состава, из того, как развивается ситуация на линии соприкосновения, как идет сама специальная военная операция.

Вы знаете, что, по сути дела, тоже с моей подачи, мы приняли решение о регулярных отпусках.

А.Сладков: Да, раз в полгода. Это Вы приняли, объявили в [Послании Федеральному] Собранию.

В.Путин: Люди ездили. И что любопытно, кто-​то сомневался по поводу того, будут ли возвращаться: практически все возвращаются – за очень небольшим исключением, и то, как правило, связанным с тем, что человек заболел, еще какие-​то неожиданные семейные обстоятельства. Но в целом, не знаю сколько, 90 с лишним, 99 процентов возвращаются.

А.Сладков: Это так, да.

В.Путин: Это первая часть ответа на этот вопрос.

Вторая – я с нее начал: конечно, когда-​то надо будет постепенно людей возвращать домой, и такой вопрос, безусловно, в Министерстве обороны обсуждается, он стоит. Это будет зависеть от того, как будет решаться четвертый вопрос, который Вы задали по поводу того, нужны ли какие-​то мобилизации и так далее, – сейчас я до него дойду.

Контрактники. Я с Бурдинским недавно разговаривал – в целом работа идет, работа идет действительно очень неплохо. Он занимается набором контрактников. Один из заместителей Министра обороны занимается подготовкой.

А.Сладков: Евкуров.

В.Путин: Совершенно верно. Он занимается организацией подготовки – она налажена. Я не знаю, Вы там бывали – нет? Если не бывали, можете подъехать.

А.Сладков: Конечно, бывали.

В.Путин: Там в целом сейчас всё лучше и лучше. Наверное, проблемы до сих пор есть, но и техника к ним идет уже, они работают. Нет предела совершенству. Естественно, везде, куда пальцем ни ткни, какие-​то проблемы всегда есть, но в целом ситуация меняется к лучшему. Нужно ли менять технологии? Наверное, над этим нужно думать. Дело в чем? Дело в том, что нам, конечно, – Вы правы, Вы абсолютно правы, – нужно набирать целевым образом.

Теперь срочники. Как и говорилось раньше, их в зону проведения специальной военной операции, а она проходит по Новороссии и Донбассу, как мы говорили, что мы туда не планируем их направлять, так и сейчас обстоят дела. Хотя, конечно, сегодня уже эти территории – это территория Российской Федерации, но тем не менее специальная военная операция там продолжается, да и необходимости, как мне докладывает Министерство обороны, направлять их в эту зону нет. Но в Белгородской области, Курской, на тех территориях, где Вооруженные Силы традиционно стоят, обеспечивают безопасность, конечно, они там присутствуют, и в случае угрозы они должны выполнять свой священный долг перед Родиной и защищать Отечество.

Надо сказать, что я разговаривал с командиром батальона, который воевал на белгородском направлении. Я его спрашиваю: как у вас, сколько у вас мобилизованных, а сколько призывников? Он говорит: все призывники, у меня нет мобилизованных вообще. Командир батальона. Я говорю: и как себя ребята вели? [Ответ:] блестяще – никто не дрогнул, вообще никто не дрогнул. Но, правда, там был момент, когда генерал-​полковник Лапин лично с табельным оружием шел вместе с солдатами.

А.Сладков: Мы, волнуясь, наблюдали эту картину.

В.Путин: Да, да. Но ребята проявили себя самым лучшим образом.

Так что, я думаю, что ответил на Ваш вопрос. Конечно, они там так же, как и на других территориях Российской Федерации, будут находиться. Непосредственно в зону боевых действий, в зону СВО направлять их Министерство обороны не планирует, и необходимости такой нет.

Причем он [командир батальона] так уверенно, знаете, – мне было приятно с ним разговаривать, по-​моему, Никитин его фамилия, – он очень хорошо и тепло о ребятах отзывался, очень хорошо. Он говорит: «Никто не дрогнул вообще. И были очень собраны, работали эффективно».

Теперь по поводу, нужна ли мобилизация дополнительная. Я особенно за этим не слежу, но некоторые наши и общественные деятели говорят о том, что нужно срочно набрать, еще миллион набрать или даже два миллиона. Это зависит от того, чего мы хотим. Но в конце Великой Отечественной войны, сколько там…

А.Сладков: Десять.

В.Путин: Нет, может быть, в целом за всю войну десять было, а в конце войны, по-​моему, у нас в Вооруженных Силах числилось пять миллионов. Могу ошибиться – не помню точно.

Некоторые вещи я помню точно, например, – извини, что отвлекаюсь, – что почти 70 процентов потерь, 69 процентов, во время Великой Отечественной войны пришлись на РСФСР – это довольно точные данные. Но это отвлечение. Не важно, сколько было, но много. Это зависит от цели.

Сморите, наши войска были у Киева. Во-​первых, мы договорились, и получился неплохой договор о том, как можно мирными средствами урегулировать сегодняшнюю ситуацию, правда, они его выкинули, но все-​таки за это время мы вышли туда, где мы сейчас стоим. А это практически вся Новороссия и значительная часть Донецка с выходом к Азовскому морю и к Мариуполю. И практически всё, за небольшим исключением, в Луганской Народной Республики.

Нам нужно туда возвращаться или нет? Почему я такой риторический вопрос задаю? Ясно, что у вас-​то ответа на это нет – я сам только могу на него ответить. Но в зависимости от того, какие цели мы перед собой ставим, мы должны решать вопросы по мобилизации, но нет такой необходимости сегодня. Это первое.

И второе. То, что я скажу в конце, отвечая на Ваш вопрос, я не знаю, было это где-​то или нет. Мы начиная с января этого года, а фактически начали работу по заключению контрактов с контрактниками, сейчас, на данный момент времени, набрали свыше 150 тысяч, а вместе с добровольцами – 156 тысяч человек. А у нас мобилизация была 300, как мы помним. А сейчас добровольно, по своей воле люди приходят. Фактически работа началась с февраля – 156 тысяч человек, и работа-​то продолжается: за прошедшую неделю подписали контракты 9,5 тысячи – за неделю.

А.Сладков: Полкорпуса.

В.Путин: 9,5 тысячи человек. В этих условиях Министерство обороны докладывает, что никакой необходимости в мобилизации, конечно, нет на сегодняшний день.

Но то, что происходит, даже для меня неожиданно: все-​таки 156 тысяч человек добровольно. Знаете, у нас как говорят, русский мужик медленно запрягает, зато быстро едет. Люди добровольно встают на защиту Отечества.

А.Сладков: Спасибо.

Продолжение следует.

https://aftershock.news/?q=nod...

Powered by Bullraider.com