Геополитика(продолжение5) https://www.geopolitica.ru/bind/geopolitika

Цели

Описав в самых общих чертах структуру многополярного мира, следует перейти к более прицельному геополитическому анализу конкретных направлений в его строительстве.

Рассмотрим основные вектора геополитической активности, которые качественно усилят совокупный потенциал Heartland'а, от чего зависит «быть или не быть» многополярному миру.

Основным принципом этой активности является стратегиче­ская реорганизация пространства, окружающего Россию со всех сторон с тем, чтобы это:

– позволило России иметь прямой доступ к жизненно важным географическим объектам (портам, теплым морям, ресурсам, ключевым стратегическим позициям);

– обеспечило отсутствие американских военных баз и прямого политического влияния;

– предотвратило интеграцию в НАТО;

– способствовало дальнейшей интеграции на евразийской основе;

– благоприятствовало развитию многообразных социальных систем, отличных от глобалистского стандарта;

– укрепляло позиции держав и блоков, ориентированных многополярно, континентально и дистанцированно в отношении глобализации.

Для строительства многополярного мира Heartland должен консолидироваться, накопить ресурсы, мобилизовать социальные структуры, перейти к фазе повышенной геополитической активности, требующей интенсивной политической работы. Необходима своего рода «геополитическая мобилизация», а под нее — пересмотр инструментов, ресурсов и потенциальных преимуществ, которые в периоды инерциального развития не привлекают внимания.

Россия должна сделать геополитический прыжок, рывок, который резко вывел бы ее в новое качество. При этом надо как можно шире использовать те преимущества, которые можно получить в ходе интеграционных процессов. Одно дело рассматривать саму Россию и соседние страны как национальные государства, преследующие свои корыстные интересы (что диктует конкурентный, соревновательный подход, а то и соперничество), другое — оценивать потенциал соседей как часть единого стратегического простран­ства, которое необходимо создать. В этом случае требуется совершенно иной расчет и складывается совершенно иная картина возможностей.

Геополитическое сознание элиты

Началом строительства многополярного мира должно быть изменение сознания российской политической элиты, открытие ей континентального и планетарного геополитического горизонта, привитие ответственности за судьбу вверенного ей социального, политического, экономического и исторического пространства. Точно так же, как глобализм и построение однополярного мира основываются на методичном воспитании в атлантистском ключе нескольких поколений американской, европейской и мировой элиты (через закрытые клубы, экспертные организации, интеллектуальные корпорации, специализированные учебные заведения и т. д.), что включает в себя, кроме всего прочего, обязательный минимум в области геополитики и социологии, создание многополярного мира и реорганизация Heartland’а должны начинаться с геополитического пробуждения и воспитания российской элиты, активной подготовки ее к ответу на настоящие и будущие вызовы, с которыми она непременно столкнется. В этой сфере также строго необходим минимум геополитических и социологических знаний, а самое главное — широкий горизонт стратегического и исторического мышления, охватывающий общую картину трансформаций, проходящих с Россией и остальным миром в течение последних столетий. Элита России должна осознавать себя как элита Heartland’а, мыслить евразийскими, а не только национальными масштабами и ясно осознавать неприменимость для России атлантистского и глобалистского сценария. Только такая элита сможет осуществить необходимую геополитическую мобилизацию и эффективно проводить активную политику реструктурирования всего евразийского пространства в целях построения многополярного мира и в интересах безопасности России.

Heartland и США

Теперь рассмотрим общие параметры того, как должно происходить возрождение Heartland’а по основным направлениям в ходе строительства многополярного мира.

Начнем с западного направления.

Первым и наиболее фундаментальным моментом является модель выстраивания отношений России с США. В нынешних условиях это чрезвычайно трудная и деликатная тема. С точки зрения классической геополитики, а также исходя из радикальной противоположности глобалистского (однополярного) и многополярного сценариев, вся стратегия США направлена против Heartland’а: на его сдерживание, окружение, ослабление, фрагментирование и маргинализацию. Эта стратегия совершенно не зависит от конкретной американской администрации и персональных взглядов того или иного ответственного американского политика. США не могут не мыслить и не действовать так, поскольку в этом состоит постоянный вектор их планетарной стратегии (начиная с Вудро Вильсона), который дал убедительные результаты и привел США вплотную к мировому господству. Не может быть таких причин или аргументов, которые могли заставить бы США отказаться от мировой гегемонии и от строительства глобального мира, тем более, что многим американцам представляется, что эти цели практически достигнуты. Требовать от США, чтобы они занимали какую-то иную позицию в отношении Heartland’а, кроме жестко и последовательно враждебной, просто безответственно и глупо.

Все то, к чему стремится США в зоне евразийского материка, прямо противоположно стратегическим интересам Heartland’а и строительству многополярного мира. Эта противоположность взгляда на организацию политического пространства Евразии является абсолютной аксиомой, не допускающей ни исключений, ни нюансов. США хотят видеть Евразию и баланс сил в ней такими, чтобы это максимально соответствовало однополярности и глобализации. «Heartland» придерживается прямо противоположной точки зрения.

Российское руководство не может не понимать этого, и именно такая, резко негативная, оценка однополярного мира и американ­ской гегемонии не раз высказывалась Президентом России Владимиром Путиным (в частности, в так называемой «мюнхенской речи»53). Но при этом существующая асимметрия между США как мировой «гипердержавой» и Российской Федерацией как мощной, но только лишь региональной державой, не позволяет оформить геополитиче­ское противостояние между Морем и Сушей, глобализацией и многополярностью в открытую и прямую конфронтацию. Намного превосходящий современную Россию по своим стратегическим возможностям Советский Союз не выдержал двухполярного напряжения. Тем более не способна, даже теоретически, выдержать его (в одиночку) современная Россия. Поэтому Россия вынуждена постоянно поступать в соответствии с этой асимметрией, уклоняясь от прямой конфронтации, вуалируя свою позицию за дипломатическими двусмысленностями, методом проб и ошибок «прозванивая» структуру американского давления в поисках брешей и слабых мест, стараясь парировать точечные удары по территориям жизненно важных интересов России в ближнем зарубежье и Восточной Европе, а также подспудно пытаясь выстроить наброски многополярных альянсов.

Американские и российские интересы заведомо противоположны во всем, но это невыгодно и непросто признать (хотя и по разным причинам) ни той, ни другой стороне.

Россия стратегически заинтересована, чтобы американского присутствия или присутствия НАТО не было на постсоветском пространстве. США заинтересованы в прямо противоположном. Россия хочет иметь прямые партнерские отношения со своими западными соседями в Восточной Европе (странами бывшего соцлагеря). США видит в них зону своего преимущественного влияния (санитарный кордон, препятствующий сближению Москвы с Евросоюзом). Россия хочет построить интеграционную модель с Украиной и Беларусью. США поддерживали «оранжевую революцию» в Киеве, чьи вожди делали все возможное, чтобы оторвать Украину от России, и дискредитируют на мировом уровне Президента Беларуси А.Г. Лукашенко — в первую очередь за его самостоятельную политику и четкую ориентацию на союз с Россией. Россия укрепляет контакты с крупными державами континентальной Европы (Германией, Францией, Италией), в первую очередь в сфере энергетического сотрудничества. США через свое влияние на страны Восточной Европы и на определенные политические круги в Евросоюзе (евроатлантизм) всячески саботирует эти контакты, препятствует энергетическим проектам, постоянно ставит под вопрос маршруты трубопроводов и даже пытается закрепить правовым образом возможность военного вмешательства в случае спорных энергетических ситуаций с поставками, очевидно, имея в виду прежде всего поставки из России.

В такой ситуации продолжения геополитической напряженности, периодически выходящей на поверхность, трудно строить конструктивную российско-американскую политику — в силу отсутствия у нее каких бы то ни было оснований. Эффективность российско-американских отношений с обеих сторон измеряется прямо противоположным образом. Успехи России в отношениях с США измеряются тем, насколько Москве удалось, в конечном итоге, укрепить Heartland. Успехи США трактуются в этой стране прямо противоположным образом — они зависят от того, насколько США удалось Heartland ослабить.

Heartland и Европа

Совершенно иная модель существует в отношении Евросоюза. В расширенной версии теории Heartland’а, сложившейся у Х. Макиндера к 1919 г., кроме России к нему относится территория Германии и Средней Европы. В Европе существует основательная континентальная традиция, континентальная идентичность, которая имеет самые разнообразные культурные, социальные и политические выражения. Это отчетливо видно в политике таких стран, как Франция и Германия (в меньше степени — в политике Италии и Испании). Развитие стратегического партнерства с этим ядром Европы для России имеет приоритетное значение, т. к. именно на его основе может складываться многополярность. В момент одностороннего и не одобренного Советом Безопасности ООН вторжения стран коалиции (США и Великобритания) в Ирак в 2001 г. набросок российско-европейского континентального альянса дал о себе знать в форме оси «Париж–Берлин–Москва»54, когда три президента этих стран (Ж. Ширак, Г. Шредер и В. Путин) совместно осудили действия Вашингтона и Лондона, выразив тем самым консолидированные интересы Heartland’а в его расширительном толковании (Россия+ континентальная Европа). Это вызвало почти панику в США, где очень хорошо осознали, чем может кончиться такой альянс в случае его углубления и продолжения55 для американской мировой гегемонии, и принялись всеми способами его демонтировать.

В Евросоюзе есть и другая составляющая, воплощенная в Англии, а также в странах «Новой Европы» (бывшие страны соцлагеря), чье политическое руководство, как правило, ориентировано жестко антироссийски и проамерикански. Стратегия этого сектора европейской политики несамостоятельна и полностью зависит от Вашингтона. В духе классической англосаксонской геополитики США сегодня заинтересованы в создании из стран Восточной Европы «санитарного кордона», который находился бы под прямым стратегическим протекторатом англосаксов и разделял бы расширенную версию Heartland’а (Россия плюс центральная Европа) клином на две части.

Карта 37. Евразийский проект Великой Восточной Европы как особого самостоятельного геополитического образования, дружественного как России-Евразии, так и континентальной Европе

Именно таким видел Макиндер путь к мировому господству:

«Кто контролирует Восточную Европу (выделено нами. — А. Д.), управляет «сердечной землей» (Heartland), кто управляет «сердечной землей» (Heartland), то управляет «мировым островом»; кто управляет «мировым островом», то правит миром»56.

Ничего не меняется и сегодня. «Санитарный кордон» из антироссийских национальных государств Восточной Европы, слабо осознающих ответственность за собственно континентальную европейскую идентичность, построен и служит все той же цели. Эти страны интегрированы в НАТО, и на территории некоторых из них планируется разместить элементы американской системы ПРО, направленной, со всей очевидностью, против России.

Естественно, у России с этими евроатлантистскими странами отношения будут складываться не просто, т. к. их политические режимы ориентированы антироссийски, а кроме того эти страны не самостоятельны и инструментально используются США.

Проект «Великая Восточная Европа»

При этом в отношении Восточной Европы Россия может выдвинуть и конструктивный проект, который можно условно назвать «Великая Восточная Европа» (Greater Eastern Europe). Теоретически он должен строиться на исторических, культурных, этнических и религиозных особенностях восточно-европейских обществ. На всем протяжении истории Западной Европы ее славянские этносы и православные общества находились на периферии, были обделены вниманием и мало влияли на выработку общей западноевропейской социальной, культурной и политической парадигмы. Католики считали «православных» «восточными схизматами» («раскольниками» и «еретиками»), а к славянам часто относились как к людям «второго сорта». Все это — следствия типичного европоцентризма и оценки уровня культуры общества по степени его сходства с обществом Западной Европы.

Славяне же и православные культуры существенно отличались и отличаются от романо-германских и католико-протестантских обществ. Если эти отличия Западная Европа исторически толковала в пользу превосходства романо-германской культуры над славянской, а католичества над православием, то в рамках многополярного подхода все выглядит иначе и утверддается самобытность восточно-европейских стран и народов как самостоятельных и самоценных социологических и культурных явлений.

Проект «Великая Восточная Европа» может включать как славянский круг (поляков, болгар, словаков, чехов, сербов, хорватов, словенцев, македонцев, боснийцев и сербов мусульман, а также малые этносы — такие,как лужицкие сербы), так и православный (болгар, сербов, македонцев, но вместе с тем румынов и греков). Единственный восточноевропейский народ, который не попадает под определение «славянский» или «православный» — это венгры. Но с другой стороны, в этом случае налицо их евразийское, степное происхождение, общее с другими финно-угорскими народами, подавляющее большинство которых живут на территории Heartland’а и имеют ярко выраженный евразийский культурный характер.

Великая Восточная Европа могла бы стать самостоятельным «большим пространством» в рамках единой Европы. Но в этом случае эти страны и общества перестали бы исполнять функцию «санитарного кордона», служить пешками в атлантистской геополитической игре и обрели бы достойное место в общем ансамбле многополярного мира.

С точки зрения Heartland’а это был бы оптимальный вариант.

Heartland и западные страны СНГ

Рассмотрим отношения Heartland’а cо странами СНГ, находящимися к Западу от территории Российской Федерации. Земли нынешних Украины и Беларуси изначально были неотъемлемой, причем ядерной, частью центральной, Киевской Руси, и именно с этих территорий берет начало как российская государственность, так и историческое освоение восточными славянами всего пространства Heartland’а. После освобождения от монголов Московские великие князья, а затем цари считали восстановление стратегической целостности бывших земель Киевской Руси под единым началом православной славянской государственности основным вектором внешней политики. Бесчисленные войны с Литвой, Ливонским орденом, а позже (в эпоху Санкт-Петербургского периода) с Османской империей были продиктованы именно этой задачей — восстановлением единого политического пространства. Объединение великороссов, малороссов и белорусов виделось русским политическим и общественным деятелям как исполнение Москвой исторического предначертания.

Украина и Беларусь в целом принадлежат именно к зоне Heartland’а, и следовательно, интеграция трех восточно-славянских обществ и государств в единую сплоченную стратегическую структуру является важнейшей исторической задачей. Со стратегической точки зрения эта интеграция совершенно необходима для того, чтобы Heartland стал самостоятельной геостратегической силой в региональном, а затем и мировом масштабе. Это отчетливо осознавали геополитики атлантисты — от Х. Макиндера до З. Бжезинского. Макиндер активно работал над созданием «независимой Украины» в годы гражданской войны, а З. Бжезинский — уже в наше время, в конце 1980-х — начале 90-х гг. При этом Бжезинский совершенно справедливо отмечает, что возможность геополитического возрождения России как самостоятельного игрока большой геополитики напрямую зависит от ее отношений с Украиной. Без Украины Россия недостаточна ни в пространственно-стратегическом, ни в демографическом, ни в политическом смыслах. Именно поэтому Запад (и США конкретно) активно спонсировал «оранжевую революцию» на Украине в целях установления там такого режима, который, вопреки всем насущным интересам украинцев, разорвал бы связи с Россией и ускоренными темпами интегрировался в военно-стратегический блок НАТО. В 2004–2009 гг., после успешного осуществления «оранжевой революции» события разворачивались именно по этому сценарию. После прихода к власти Виктора Януковича в 2009 г. ситуация несколько исправилась и стабилизировалась, что снова дает Heartland’у шанс.

В отношении интеграции с Украиной и Беларусью Россия должна действовать крайне деликатно, чтобы в этом процессе не повторялись ошибки как царистского империализма, так и совет­ского периода, когда процессы интеграции проходили с определенными издержками. В этом отношении огромную роль может сыграть философия многополярности, которая позитивно оценивает все различия — в культуре, этничности, социальности, истории. Если эта философия будет освоена российскими политическими элитами, диалог с украинцами и белорусами будет развиваться по совершенно иному сценарию, нежели сегодня.

Многополярная интеграция не есть поглощение, слияние и тем более «русификация». Россия выступает в ней не как национальное государство со своими эгоистическими интересами и амбициями, но как ядро нового, плюралистического и полицентрического образования, где централизация будет затрагивать только самые прин­ципиальные вопросы (война, мир, партнерство с внешними блоками, транспортная система, макроэнергетика и т. д.), а все остальные темы будут рассматриваться на национальных уровнях. Совершенно очевидно, что многополярность категорически исключает возможность вступления Украины или Беларуси в блок НАТО.

Особой зоной является Молдова, территория которой также частично входила в Киевскую Русь и была освоена славянскими племенами уличей и тиверцев наряду с другими народами — в первую очередь потомками древних фракийцев, молдаванами. Этнически молдаване родственны румынам, а конфессионально являются православными. Они представляют собой, с геополитической точки зрения, типичное лимитрофное общество, в котором яв­ственно различимы как чисто евразийские черты, так и определенные признаки восточно-европейской культуры. Существование гипотетической Великой Восточной Европы сняло бы проблему Молдавии совсем и сделало бы ее интеграцию с Румынией чисто техническим вопросом. Но пока Румыния является членом НАТО и входит в «санитарный кордон», построенный атлантистскими стратегами против Heartland’а, такая интеграция будет невозможной, поскольку нарушает стратегические интересы России и идет против основного вектора развития многополярности.

Основные задачи Heartland’а в западном направлении

Перечисленные нами направления западного сегмента в строительстве многополярного мира не предполагают последовательности, но должны развертываться параллельно, т. к. они относятся к разным уровням, а сами эти уровни между собой взаимосвязаны. Так, на отношения России с США непосредственно влияют отношения России с Западной Европой, Восточной Европой и странами СНГ и наоборот. Это единая геополитическая система, которая затрагивает одновременно все составляющие и предопределяет общую структуру внешней политики.

Обобщить западный вектор Heartland’а в строительстве многополярного мира России можно следующим образом:

– переиграть США в европейском пространстве, не вступая с ними в прямую конфронтацию;

– способствовать кристаллизации континентальной идентичности Евросоюза;

– продвинуть проект Великой Восточной Европы;

– воспрепятствовать дальнейшему продвижению НАТО на Восток и созданию «санитарного кордона» между Россией и Европой;

– интегрировать в единое стратегическое пространство Россию, Украину и Беларусь;

– нейтрализовать интеграцию Молдовы с Румынией (пока та является членом НАТО).

---