§ 2. Вторая волна осмысления глобализации: скепсисhttps://www.geopolitica.ru/bind/geopolitika

А.Дугин

С. Хантингтон: тезис «столкновения цивилизаций»

В ответ на тезис Ф. Фукуямы другой известный и влиятельный американский политолог и аналитик Самуил Хантингтон (192 –2008) выдвинул противоположную версию оценки глобализации, изложенную им в статье, а затем и книге «Столкновение цивилизаций»37. Так же, как и название текста Фукуямы, тезис Хантингтона о «столкновении цивилизаций» стал расхожей формулой, на которую так или иначе прореагировало большин­ство интеллектуалов, экспертов и философов, а также политиче­ских и общественных деятелей из всех стран мира. Если Фукуяма (гиперглобализм в целом) формулирует оптимтическое видение глобализации, то Хантингтон выражает скептическое мнение и концентрирует внимание на факторах, препятствующих глобализации, затрудняющих ее становление, а то и вовсе способных ее отменить. Позиции Фукуямы и Хантингтона принято рассматривать в качестве двух наиболее репрезентативных точек зрения на глобализацию, задающих граничные параметры разброса мнений по этому во­просу.

Отметим, что Хантингтон вовсе не является противником глобализации или «конца истории», как иногда приходится слышать; его критика основана на тех же самых посылках, что и у Фукуямы, и он полностью разделяет с ним веру в превосходство и универсализм западных ценностей — рынка, либеральной демократии, прав человека и т. д. Хантингтон выдвигает не альтернативу глобализации, но лишь указывает на те факторы, которые, по его мнению, не позволяют оценивать процессы, протекающие в этой сфере, чересчур оптимистично.

Главный тезис С. Хантингтона состоит в следующем. Конец деления мирового пространства по идеологическому принципу (распад Ялтинского мира и двухполярной модели) не обязательно автоматически ведет к полной интеграции мира в единое социально-политическое образование, как это описывают гиперглобалисты. Хантингтон согласен, что новая ситуация не может быть простым возвращением к Вестфальской системе национальных государств (хотя и считает, что еще какое-то время значение национальных государств в мировой политики сохранится). Признает он и факт победы Запада в «холодной войне», и полное превосходство США над остальными странами в экономической, военно-технической, стратегической и иных областях. Однако он выдвигает гипотезу, что после распада двухполюсного мира в центре внимания окажутся новые акторы (не блоки и не национальные государства), которые и предопределят структуру нового миропорядка. Хантингтон называет их «цивилизациями».

По «цивилизацией» Хантингтон понимает масштабное сверхнациональное культурно-религиозное «большое пространство» с единообразным социальным и экономическим укладом, объединенное общими историческими корнями (чаще всего религией) и обладающее общей коллективной идентичностью. «Цивилизация» как идентичность предшествовала Новому времени и по основным параметрам совпадала с тем, что принято называть «империей». Новое время фрагментировало цивилизации на национальные государства. Двухполюсный мир ослабил значение национального суверенитета перед лицом идеологического выбора. А крах Ялтинского мира при определенной слабости национальных государств, уже выстроившихся в иерархизированную стратегическую систему, во главе которой оказались США, снова делает цивилизационную идентичность актуальной и выводит ее на передний план.

Хантингтон перечисляет те цивилизации, которые становятся акторами в современном мире. Это актуально существующие цивилизации — американо-европейская, восточно-христианская (сла­вяно-православная), конфуцианская (китайская), исламская, индуистская, японская, и только еще возможные цивилизации — латиноамериканская и африканская (транссахарская). Между ними Хантингтон предсказывает конфликты и трения, соперничество и столкновения, а отнюдь не мирное и беспроблемное интегрирование.

Исходя из такой перспективы, Хантингтон советует Западу сосредоточиться на укреплении своих, бесспорно, лидирующих позиций, а не расходовать силы на преждевременные попытки объединить всех и вся уже сегодня. Хантингтон рекомендует прежде всего укрепить атлантическое сообщество, еще плотней интегрировать стратегически и экономически страны США и Европы, и только затем — через неминуемую стадию конфликтов, когда остальные «цивилизации» будут достаточно ослаблены и измотаны столкновениями — перейти к построению глобального мира под контролем Запада.

С. Краснер, П. Херст, Г. Томпсон, Х. Дайли, Д. Родрик: скепсис в отношении глобализации

Кроме С. Хантингтона с его цельной и аргументированной моделью «столкновения цивилизаций», критически к глобализации отнеслись также многие известные и влиятельные эксперты и аналитики, создав своего рода традицию «глобализационного скепсиса» (global skeptics)38.

Так, Стивен Краснер в своей работе, посвященной проблеме национального суверенитета в современных условиях39, утверждает, что после конца идеологий именно национальные государства будут снова играть ведущую роль в мировой политике, но только отношения между ними будут выстроены по иным принципам. Чтобы быть принятыми в мировое сообщество, они будут обязаны быть демократическими, рыночными и соблюдать «права человека», но при этом в проведении региональной стратегии смогут следовать собственным национальным интересам — тем более, что никакого общего идеологического врага больше нет. Приблизительно к такой же позиции пришел в последнее время и Ф. Фукуяма, пересмотревший свои взгляды на скорейшее исчезновение национальных государств и ставший их апологетом, что он и отразил в новой книге «Государственное строительство: управление и мировой порядок в XXI веке»40. Краснер, как Фукуяма и Хантингтон, признает лидерство Запада, но считает, что перед этапом полной интеграции мира должна быть выстроена устойчивая система сильных либерально-демократических национальных государств. Без этого, считает он, глобализация может выпустить из «бутылки» джинна архаики, фундаментализма, этнической идентичности и другие атавистические социально-культурные формы. В рамках национальных государств буржуазного типа с подавлением и искоренением этих тенденций, угрожающих самой структуре западных ценностей, справиться будет намного легче. Национальное государство выступает здесь как инструмент модернизации и вестернизации, необходимый для того, чтобы приступить к глобализации всерьез.

Критически рассматривают глобализацию, но преимущественно с экономических позиций, Пол Херст и Грэхэм Томпсон в своей книге «Глобализация под вопросом: международная экономика и возможности управления»41. С их точки зрения, включенность в глобальную экономику производит разный эффект на разные страны. Если соучастие в глобализации приносит ощутимые дивиденды экономикам Китая, Индии и ряда тихоокеанских стран, то другие страны (например, африканские и некоторые латиноамериканские) она полностью разоряет и ввергает в безысходную нищету. Например, в Сомали принятие программы МВФ по реструктуризации экономики полностью развалило экономику страны и стало причиной повального голода и гибели множества людей. П. Херст и Г. Томпсон предсказывают рост влияния региональных, а не глобальных экономических и финансовых организаций, повышение значения национальной администрации в вопросах экономической политики и вероятное откладывание экономической глобализации на более отдаленные периоды.

Еще более резко оценивают глобализацию такие авторы, как Херман Дэлай и Дани Родрик. Х. Дэлай считает42, что та глобализация, которую воспевают гиперглобалисты, на самом деле происходит, но это явление целиком негативное, т. к. под видом «прогресса» и «развития» только усугубляет неравенство обществ в мировом масштабе, делает мировые транснациональные корпорации абсолютными монополиями, которые упраздняют конкуренцию, разоряют средний класс, а бедных ввергают в безысходную нищету. Х. Дэлай призывает повернуть глобализацию вспять и восстановить экономический суверенитет государственных национальных администраций над собственным экономическим пространством, где приоритетом должна быть не экономическая интеграция и модернизация, а удовлетворение потребностей местного населения и его благосостояние.

Похожих взглядов придерживается Дани Родрик, который настаивает, что глобализация подрывает сами основы национальной модернизации развивающихся стран. Родрик пишет:

«Сосредоточившись на интернациональной интеграции, правительства бедных стран отвлекают человеческие ресурсы, административные возможности и политический капитал от наиболее насущных приоритетов развития — таких как образование, здравоохранение, промышленные мощности и социальная гармония. Это же приводит к тому, что только еще становящиеся демократические институты искажаются, поскольку вопросы стратегического развития исключаются из сферы публичных дебатов»43.

Можно обобщить позицию скептиков в отношении глобализации. Они:

– считают ее либо преждевременной, либо негативной и аморальной;

– предсказывают (чаще всего как желательное) восстановление суверенности национальных государств;

– подчеркивают негативный и катастрофический эффект интеграции определенных обществ в мировую экономику по глобалистским сценариям;

– ставят в центре внимания не глобальные, а региональные интеграционные процессы.

Позиции скептиков в отношении глобализации особенно укрепились к концу 1990-х и в начале 2000-х гг., когда многим стало очевидно, что «конца истории» не наступило, региональные идентичности (в частности, исламский фундаментализм) и не думают отмирать, а европейско-американская модель экономики, политики и культуры, навязываемая в качестве норматива глобализации, отторгается все более и более упорно не только в слаборазвитых странах и архаических обществах, но и в ряде относительно успешных государствах — таких как Россия или Китай.

---

 

Э. Гидденс: комплексный подход

После первой волны гиперглобализма (оптимисты) и второй критической волны (скептики) появилась третья волна, которая получила название «трансформационисты» (Э. Гидденс, Д. Хэлд, Э. МакГрю, Д. Голдблат, Дж. Перрантон и др.). Их позиция отличалась от гиперглобалистской тем, что признавала глобализацию как процесс сложный и многоуровневый, где параллельно друг другу могут развиваться противоречивые тенденции (уравнивание/иерархизация, развитие/регресс, интеграция/локализация и т. д.). Вместе с тем они, в отличие от скептиков, считали развертывание глобализации во-первых реальностью, а во-вторых в целом благом44. Термин «трансформационизм» указывает на то, что в мировом сообществе происходят реальные и необратимые трансформации, в ходе которых меняются базовые структуры общества, политики, социальной антропологии и т. д.

Известный английский социолог Энтони Гидденс, относящийся к «трансформационистам», определяет саму глобализацию нейтрально как «интенсификацию социальных отношений в мировом масштабе, которая соединяет отдаленные друг от друга локальные сообщества таким образом, что локальные события предопределяются событиями, происходящими за тысячи километров от данного места»45. Далее, он разбирает четыре уровня глобализации:

– мировая капиталистическая экономика;

– отношения между национальными государствами;

– реструктуризация военно-стратегической карты мира;

– растущая взаимосвязь промышленных производств от поставщиков и потребителей за пределом национальной территории.

Вся эта система стремительно меняется в наше время: процессы, развертывающиеся на одном уровне, затрагивают другие уровни, причем это происходит не линейно, как причинно-следственная цепочка, но параллельно друг другу, порождая различные сочетания, реакции и социологические эффекты.

Кембриджские трансформационисты

Как и гиперглобалисты, трансформационисты утверждают, что сегодня мы имеем дело с беспрецедентной концентрацией глобальной энергии интеграции в определенных сферах и что с этой силой нельзя не считаться. При этом в отличие от гиперглобалистов они предполагают, что речь идет не о полном слиянии и построении однородного и единообразного общества в планетарном масштабе, но о новом миропорядке, окончательные контуры которого пока еще рано описывать. Человечество находится в процессе трансформации, и куда этот процесс его приведет, пока далеко не очевидно. Однако некоторые моменты можно зафиксировать. Так, авторский коллектив аналитиков-трансформационистов из Кембриджа (Д. Хэлд, Э. МакГрю, Д. Голдблат, Дж. Перрантон) считает, что новый миропорядок выстроится через новую модель «социальной стратификации»46. Одни страны, а также негосударственные акторы — транснациональные корпорации, и даже Неправительственные Организации (NGO), в процессе глобализации потеснят другие, вырвавшись в лидеры и заняв позицию высшей страты в общей системе. Другим придется удовольствоваться средними и низшими стратами. Но в ходе глобализации, как в демократическом рыночном обществе, все общества получают шанс улучшить свой статус, т. к. появляются новые маршруты социальной мобильности — вертикальной и горизонтальной. Традиционные модели «Север/Юг», «первый мир/третий мир» постепенно отомрут, т. к. процесс социальной стратификации глобальной системы может выдвинуть неожиданных лидеров — как, например, современный Китай или страны из числа бурно развивающихся «тихоокеанских тигров».

Смысл оценки трансформационистами глобализации состоит в том, что мы стоим на пороге новой глобальной системы, общую парадигму которой еще только предстоит определить и которая может принести нам целый ряд сюрпризов и неожиданностей.

---