Национализм: старый и новый. Сравнительный анализ https://sputnikipogrom.com/politics/73826/nationalism-new-and-old/

 Всё больше людей поддерживают лозунг «Россия для русских». Недовольство миграционной политикой, засилье национальных меньшинств, тотальная коррупция, невозможность реально участвовать в политической жизни — удобрения на плодородную почву идеи русского национального государства.

Однако националисты со стажем столкнулись с парадоксальной ситуацией: разделяя многие положения правой идеологии, большинство как черт от ладана шарахается от слова «национализм». Сформировался устойчивый стереотип бритоголового молодчика, гопника, маргинала. Конечно, подконтрольные власти СМИ и люди в погонах приложили к этому немалые усилия, но будем честны — сами правые немало поспособствовали формированию своего негативного образа. Так продолжалось на протяжении более двух десятилетий, но появление сайта «Спутник и Погром», сети русских национальных клубов и первые попытки создания студенческих братств дали альтернативу «уличному» национализму. В чем разница, каковы плюсы и минусы старого и нового национализма? Попробую разобраться, опираясь на личный опыт участия в субкультурных движениях и в одном из региональных клубов читателей S&P.

Массовое правое движение стало развиваться еще в годы перестройки. Первая относительно серьезная организация — Национально-патриотический фронт «Память» — придерживалась православно-монархического, традиционалистско-великодержавного национализма. РНЕ («Русское национальное единство»), созданное в 1990 году бывшими членами «Памяти» во главе с Александром Баркашовым, копировало германский национал-социализм: отряды крепких штурмовиков, черная форма, эмблема на рукаве в виде восьмиконечной звезды, стилизованная под свастику, парады и шествия, физические тренировки, военизированная структура организации, примитивная, но по-своему эффективная для 90-х годов идеология.

Нельзя сказать, что «баркашовцы» слепо заимствовали черты германского нацизма — были попытки использовать и опыт СССР и Российской Империи, однако немецкое влияние стало преобладающим. Первоначально РНЕ сопутствовал успех: потянулись люди, появилось более 1000 отделений в 64 регионах России, движение получило некоторую известность (пусть и скандальную), финансовую помощь от бизнеса (да, суммы невелики, но и это успех), власть стала рассматривать правых как определенную угрозу. Однако все закончилось расколом. Позднее возникли ДПНИ («Движение против нелегальной иммиграции»), «Славянский союз», «Северное братство» и др., но не могли достичь уровня РНЕ в период расцвета. В итоге субкультурное правое движение достигло потолка.

Причины самые разные: идеологическая бедность, трудности с финансированием, внутренние конфликты и, конечно, подрывная работа правоохранительных органов неизбежно приводили к распаду одних организаций и появлению новых. Каковы ошибки? Копирование организаций эпохи модерна в постмодернистском обществе. Время прошло, мир поменялся. В качестве примера общества модерна возьмем Германию и СССР 30-х годов. Идеологии разные, но люди по своему мировоззрению схожи. Несмотря на процесс урбанизации, общество сохраняло многие традиционные черты, прежде всего — большие патриархальные семьи. Ребенок с детства встраивался в вертикаль власти: взрослые и дети, младшие и старшие братья и сестры — везде своя иерархия. Младшие учились подчиняться, действовать в команде. Коллективизм активно эксплуатировался властью, люди превращались в винтики единого государственного механизма. Свое влияние оказывала и улица. Дети рабочих и крестьян проводили свободное время не за компьютерами, а в уличных коллективах со своей иерархией, ценностями и понятиями. «Один за всех, и все за одного», преданность товарищам и лидерам, драки улица на улицу. Именно так росли те, кому судьбой было суждено сойтись на полях сражений Второй мировой войны. Дисциплина, преданность, коллективизм, единая идеология — вот особенности людей эпохи модерна.

Значительную роль в формировании общества первой половины XX века играл рабочий класс. Строгая дисциплина (за малейшее опоздание рабочего на западе штрафовали, а в СССР с 1940 года даже была предусмотрена уголовная ответственность), рабочие спецовки — своеобразная форма, жизнь в общежитиях или рабочих кварталах — все это убивало индивидуальность. Люди эпохи совместно жили, трудились и боролись за свои права. Когда мы слышим о рабочем движении, обычно в памяти всплывают образы советской пропаганды: подпольные кружки, стачки, столкновения с полицией и военными. Но коммунисты впоследствии приватизировали заслуги множества различных рабочих движений. В Европе, России, США возникали профсоюзы, которые отстаивали права своих членов, боролись за усовершенствование трудового законодательства и расширение социального обеспечения. Различные левые партии использовали эту борьбу в своих интересах. К 50-м годам XX века рабочее движение пошло на спад, западные правительства удовлетворили многие требования профсоюзов, которые в СССР вообще попали под полный контроль партии и превратились в один из властных бюрократических аппаратов. В современном мире трудящиеся давно не активны. Если в начале XX века в Российской Империи создавались тайные рабочие организации, марксистские кружки, участники которых вели антиправительственную агитацию, то в наше время такое вообще невозможно представить.

Определенную роль долгое время играла религия. В XX веке во всех индустриально развитых странах значение веры свелось к минимуму, а Советский Союз вообще был атеистическим государством. В нацистской Германии религия хоть и не была запрещена, но постепенно вытеснялась идеологией. Тем не менее характерный для религиозных обществ принцип подчинения личности общественным интересам сохранился и при светских тоталитарных режимах.

Таковы некоторые черты общества первой половины XX века. Современные националистические организации, созданные по давно устаревшим лекалам, имеют очень ограниченную социальною базу. Прежде всего, это некоторая часть молодежи, наиболее активная, радикальная и, как правило, материально малообеспеченная. Школьники старших классов, студенты техникумов и вузов. Участие в правом движении во многом — проявление юношеского максимализма. Правая молодежь мечтает о национальной революции, российском майдане, баррикадах, боях — короче, о романтике. Большое количество «горячих голов» перегревает правые организации, каждый участник тянет одеяло на себя, стремится выбиться в лидеры, часто не имея на то никаких способностей. Неумение и нежелание работать в команде и, с другой стороны, излишний авторитаризм лидеров националистических движений, слаборазвитая или вообще отсутствующая внутри организаций демократия приводят к расколам и дроблению.

В интеллектуальном отношении субкультурный национализм также не блещет: отсутствует более-менее серьезная идеология. Старые правые одержимы разнообразными псевдонаучными идеями: рептилоиды, жидомасоны, чипизация населения, вред прививок, телегония и многое другое.

До сих пор субкультурные националисты не создали ни одного серьезного информационного ресурса (сайты убоги и по дизайну, и по содержанию). Старые правые организации испытывают нехватку и квалифицированных специалистов (юристов, журналистов, художников, дизайнеров).

Русское националистическое движение в России долгие годы относилось скорее к субкультурам, чем политическому движению. Большое внимание уделяется внешней стороне: символы вроде славянской свастики «коловрата», особое рукопожатие, музыка, одежда и многое другое. Националистическая субкультура привлекает молодежь, но отталкивает взрослых. Нацистская эстетика, так популярная среди подростков, вызывает отвращение у людей постарше. Разве может пользоваться популярностью среди русских людей свастика — один из символов войны, унесшей столько жизней? Культ силы, названия вроде «славянская община Оскал» сразу выдают юношеский максимализм.

Субкультурные националисты отталкивают серьезных людей и привлекают маргиналов, иметь дела с которыми большинству просто не хочется. Знаю по собственному опыту. Меня несколько лет подряд знакомый приглашал поучаствовать в Русском марше. Будучи националистом, я все же испытывал сильное предубеждение к этому мероприятию. Наконец, решившись и посетив шествие, я столкнулся с той же проблемой, и на следующий год не мог уговорить единомышленников сходить на марш. Маргинальность русских националистов активно использует в своих целях правительственная пропаганда, формируя образ не обремененных интеллектом зигующих бритоголовых.

Субкультурные правые не могут и не хотят наладить контакт с обществом и донести русским людям в доступном виде свои идеи. В итоге правые озлобляются на свой же народ — презрительно называют обывателей «ватниками» и считают, что только силой можно изменить русских. Ненависть субкультурных правых к народу отлично заметна на примере Украины. Неонацисты поддержали правосеков, которых считают белыми братьями и соратниками, а жителей Новороссии называют «ватниками» и советским сбродом. В уме не укладывается, как может человек поддерживать врагов своего народа. Вот к чему приводят озлобленность и глупость.

Таково в целом старое субкультурное правое движение. Однако за последние годы картина стала меняться. Среди русской интеллигенции и среднего класса набирают популярность национально-демократические идеи. Что же толкает вполне благополучных, успешных людей в ряды националистов? Прежде всего, недовольство существующей системой, особенно в среде молодежи и людей средних лет. Положение в стране не дает пути самореализации. Например, молодой человек окончил престижный вуз и хочет поступить на гражданскую государственную службу или в правоохранительные органы. При желании, наличии образования и способностей такое вполне возможно. Поступить в полицию выпускнику юрфака, отслужившему в армии, достаточно реально, но устроиться в прокуратуру или следственный комитет — крайне сложно, большинство вакантных мест занимают «блатные». Если и повезет, новичок быстро столкнется с тем, что наиболее теплые местечки заняты теми же «блатными». Придется долго и много пахать, а в итоге желаемая должность достанется оболтусу и бездельнику со связями или просто льстецу. В нашей стране личное отношение к человеку ставится намного выше деловых качеств.

У нас фактически существует система местничества, как в XVI — XVII веках. Таков печальный результат советского эксперимента. Кто-то скажет: «А разве в Российской Империи не было аристократии? Ведь и тогда происхождение и связи играли большую роль». Да, отчасти. Но с введением Табели о рангах с местничеством покончили. Дети дворян по петровскому указу начинали службу рядовыми в гвардейских полках (хотя со временем нашли лазейку — в полки стали зачислять чуть ли не с рождения, чтобы ребенок получил к началу службы звание офицера). Несмотря на такие лазейки, социальные лифты работали лучше европейских. В Европе и помыслить не могли, чтоб паренек, продававший на улице пирожки, со временем стал светлейшим князем, чья дочь удостоится чести быть невестой императора. На Западе путь наверх отнимал не одно поколение. Со временем знатность происхождения уступила место деньгам. Так, например, во всех европейских государствах кроме Российской Империи и Прусского королевства офицерские чины продавались. А у нас погоны можно было только заслужить, отличившись на поле боя. Английский писатель Бернард Корнуэлл создал цикл произведений о Ричарде Шарпе. Герой, воюя в Индии, а затем, участвуя в Наполеоновских войнах, проходит путь от рядового до подполковника. Головокружительная карьера для англичанина того времени. Шарпу приходится преодолевать козни врагов, завистников и презрение со стороны настоящих офицеров — джентльменов и аристократов.

А ведь у нас, в Российской империи, делали карьеру и покруче. Один из самых ярких примеров — дед белого генерала, Михаила Дмитриевича Скобелева — Иван Никитич Скобелев. Сын простого сержанта начал в 14 лет службу рядовым, а уже в 28 лет стал капитаном. Со временем дослужился до генерала от инфантерии, самого высокого звания после генерал-фельдмаршала. Последнее присваивалось в исключительных случаях.

Можно привести немало и других примеров: отец одного из лидеров Белого движения Антона Ивановича Деникина Иван Ефимович Деникин, крепостной крестьянин Саратовской губернии, за 35 лет службы принял участие в трех войнах и вышел в отставку в звании майора.

Георгий Николаевич Корнилов — простой казак, дослужившийся до хорунжего, после ухода со службы работал мелким чиновником, а уже сын — Лавр Георгиевич Корнилов — дослужился до генерала от инфантерии и вошел в пантеон русских национальных героев. Вот такие социальные лифты работали в Российской Империи. Сейчас, после коммунистической оккупации, мы отброшены в Средневековье.

Куда еще податься молодому амбициозному русскому человеку? Можно попробовать себя в бизнесе, но бюрократия, коррупция, прогнившая судебная система, высокие ставки по кредитам сводят шансы на успех к минимуму. Приходится становиться офисным планктоном против своей воли. Именно эти люди готовы поддержать идеи, дающие надежду на достойную жизнь.

Еще одна из причин, толкающих людей в ряды русских националистов — это национальная политика властей. Нас, титульную нацию, теснят по всем фронтам. Поступая в вуз, русские сталкиваются с тем, что большинство бюджетных мест в учебных заведениях зачастую занимают южнороссияне, которые, толком не зная русского языка, при этом умудряются сдавать ЕГЭ лучше наших школьников. Горячие южные парни активно идут на государственную службу. Знакомый, служащий прапорщиком во внутренних войсках, рассказывал, что многие офицеры уровня командиров взводов и рот — выходцы с Кавказа. Начиная с командиров батальона и выше большинство офицеров русские, но южане, благодаря взаимной поддержке, успешно продвигаются по службе. Такая же картина и в правоохранительных органах. Если в прокуратуре и судах пока еще много русских, то в полиции, служба в которой не так престижна, количество представителей нацменьшинств растет как на дрожжах. О какой борьбе с этнической преступностью может идти речь? Ворон ворону глаз не выклюет.

В бизнесе дела — еще хуже. Начав в 90-е годы с рыночной торговли, южане быстро «выросли». В наше время большинство киосков и торговых павильонов, а также многие магазины принадлежат представителям этнических диаспор, которые объединяют капиталы, чтобы захватить новые сферы торговли. В строящихся кварталах кавказцы заранее выкупают лучшие торговые помещения. Русскому предпринимателю-одиночке очень сложно противостоять конкурентам, объединенным в землячества. Представители национальных меньшинств не ограничиваются малым и средним бизнесом. Лучшим доказательством этого послужат трое самых богатых россиян: Михельсон, Фридман и Усманов.

Огромный приток мигрантов увеличивает и безработицу. Гости из ближнего зарубежья сбивают цены на рынке труда, лишая коренное население рабочих мест. Миграция сказывается и на производительности труда. Зачем вкладывать средства в техническое переоснащение, привлечение квалифицированных рабочих, когда проще и дешевле нанять толпу парней с юга.

С каждым годом растет уровень этнической преступности и межнациональных конфликтов. Все больше русских людей получают возможность ощутить на себе все прелести «дружбы народов». Не найдя поддержки со стороны власти, многие готовы принять правую идеологию, нужно лишь донести эти идеи в привлекательном виде. Традиционные субкультурные движения в силу своей косности на это оказались неспособны, а вот новые правые стараются не упустить шанс.

Национально-демократические идеи, зародившись в среде русской интеллигенции, привлекают все новых сторонников. Среди людей, далеких от субкультурных правых, сейчас набирает популярность «Спутник и Погром». В чем причина успеха? Конечно, сам сайт, содержимое статей и достаточно грамотное руководство играют свою роль, но основной залог успеха, на мой взгляд, в расширении социальной базы правого движения. В России множество людей, недовольных властью, но при этом нет желающих идти в ряды либералов-русофобов или патриотов-державников-сталинистов. Вполне логично, что протестующее большинство интересуется идеями националистов. В итоге «Спутник и Погром» за несколько лет стал не только коммерчески успешным проектом, но важнейшим правым сайтом в нашей стране.

Субкультурные националисты, в отличие от национал-демократов, отталкивают потенциальных сторонников радикализмом: традиционные ценности, трезвость, запрет абортов, вмешательство в личную жизнь граждан, ограничение прав и свобод. В индустриальную эпоху это воспринималось как само собой разумеющее. Запретил товарищ Сталин в 1936 году по «просьбам трудящихся» аборты — что поделать, и не такое терпели. Провозгласили нацисты для женщин традиционные немецкие ценности: «Kinder, Küche, Kirche» (дети, кухня, церковь) — никто не стал рыпаться.

В наше время такое невозможно. «Русский значит трезвый» — известный лозунг субкультурных правых, и это при том, что более 90% русских не ведут абсолютно трезвого образа жизни. Речь не об алкоголизме, а нормальном употреблении спиртного, как в той же Европе: бокал вина, кружка пива. Зачастую употребление алкоголя автоматически препятствует участию в субкультурных правых организациях, а к курящим относятся как к второсортным. Требование запрета абортов автоматически лишает движение поддержки большинства женщин. А сами традиционные ценности — весьма условное понятие, которое практически не реализуемо, да и 99% самих правых таких ценностей на деле не придерживаются.

Старые правые подчеркивают связь с далеким прошлым: приверженность славянскому язычеству, роду, традиционным ценностям. Вспомним «копное право». Это традиционное право Древней Руси: судили общинники, опираясь на традиции и прецеденты. Как можно применять копное право в современном обществе — никого не интересует, главное, что наше, славянское.

Все эти положения не имеют практического значения. Пьянство обусловлено во многом социально-экономическими факторами (маргинализация населения, безработица в сельской местности и маленьких городах, социальная депрессия). Введение сухого закона, конечно, приведет к некоторому эффекту, но создаст множество других проблем. Запрет абортов не улучшит демографической ситуации (в Польше и Ирландии аборты под запретом, но рождаемость продолжает падать), при этом значительно повысится смертность от нелегальных прерываний беременности. Традиционные ценности существовали в традиционном обществе, а в постиндустриальном вообще невозможны. Субкультурные правые просто не хотят это осознать и отказаться от идей, которые тащат на дно.

Людям нужна свобода. Да, в современной России отсутствуют политические свободы, но личная жизнь — личное дело каждого. Наша власть лишь декларирует приверженность традиционным ценностям, понимая, что «завинчивание гаек» вызовет сильнейшее недовольство. В этой ситуации субкультурным правым не хватает ума понять — общество изменилось, вместо кнута нужны пряники, одними запретами и требованиями ничего не добиться. Популярность национал-демократов и, в частности, «Спутника и Погрома» в том, что русским никто ничего не навязывает. Каждый вправе сам определять, как жить. Не покушаясь на личную свободу, новые правые предлагают еще и возможность реально участвовать в политической жизни страны. Такой мягкий подход и привлекает людей.

Важную роль в пропаганде идей играет эстетика: символы и образы. Субкультурные правые придерживаются крайне агрессивного стиля. Названия подчеркивают милитаризм, приверженность к белому интернационализму, панславянство, силу, агрессию, оппозицию к власти и обществу. В названиях организаций — «братство», «община», «дружина», «белое», «славянское», «сопротивление», «боевая организация» и т. д. Символика соответствует названиям: для неонацистов — свастика, скандинавские руны, для неоязычников-родноверов — коловрат, славянские узоры и кельтские символы — трилистник и кельтский крест, православные националисты предпочитают лабарум (крест Константина — военный штандарт поздней Римской империи и Византии).

Часто в эмблемах организаций присутствует оружие, преимущественно холодное: мечи, топоры, секиры. Используют в качестве символов животных, особенно популярны волк и медведь (наши, родные, к тому же сильные и опасные). На демотиваторах или рисунках изображают богатырей, воинов, в том числе и викингов или крутых, накаченных парней в камуфляже.

Такие образы способны привлечь часть молодежи, поэтому субкультурным националистам и удается удерживать маргинальную нишу почти 30 лет. Численность рядов традиционных правых движений растет, но конфликты, расколы и репрессии сводят рост на нет. Субкультурный национализм обречен исторически, потому что построен на принципах индустриальной эпохи, что приводит к противоречию с современным постиндустриальным обществом. История учит нас, что в борьбе за власть побеждают самые гибкие. Возьмем в качестве примера партию большевиков. В годы Первой мировой войны все думские партии выступали за войну до победного конца, но большевики изначально были против военных действий. По мере увеличения антивоенных настроений в обществе росла и популярность партии Ленина. Да, это непатриотично, но интернационалистам-большевикам было плевать на государственные и национальные интересы, большевики преследовали лишь собственную выгоду. С началом Корниловского мятежа большевики пошли на сотрудничество с Керенским, хотя еще в апрельских тезисах Ильич призывал не оказывать поддержки Временному правительству. Между прочим, именно Керенский отдал распоряжение арестовать лидеров большевиков. Троцкий, по милости Александра Федоровича, был арестован, а картавый лысый вождь мирового пролетариата — как обычно — подался в бега. Тем не менее именно сотрудничество с Временным правительством позволило большевикам вернуться в легальное русло и сформировать вооруженные отряды Красной гвардии. После ареста Корнилова Временное правительство лишилось поддержки армии, а коммунисты, имея вооруженные отряды отморозков, бандитов и дезертиров, стали готовиться к вооруженному перевороту. Чтобы расширить свою социальную базу и заручиться поддержкой крестьян, Ленин без зазрения совести скоммуниздил у эсеров земельную программу. Эсеры разрабатывали документ много лет, надеясь найти поддержку у самого многочисленного сословия Российской Империи, а большевики в нужный момент воспользовались плодами чужих усилий. Большевики, конечно, мерзавцы, но урок для нас ценный. В политике не играют по правилам. Не нужно скупиться на обещания и нужно корректировать программные положения. В наше время правый популизм принес победу на выборах Дональду Трампу и приносит дополнительные очки националистам в Европе. Субкультурщики так и не попытались пойти этой дорогой — лишь делают упор на идейности, вере в высокие идеалы, «рыцарстве», а 99% людей нужны вполне конкретные и практичные предложения.

Различия между новыми и старыми русскими националистами проявляются во взглядах на экономику. Национал-демократы выступают за рыночную экономику, а традиционные правые в большинстве своем в той или иной мере считают себя национал-социалистами, хотя это не совсем так. Никто из субкультурщиков не хочет повторения совка, дефицита, блата, застоя в культуре и общественной жизни. Фактически они выступают не за социализм, а за социальное государство, в котором власть поддерживает граждан, предоставляя, к примеру, бесплатное качественное образование и медицинские услуги. Однако при этом правые по привычке продолжают именоваться социалистами и негативно относиться к рыночной экономике.

В отличие от субкультурщиков, национал-демократы изначально формировались из среды русской интеллигенции. Журнал Константина Крылова «Вопросы национализма» не был рассчитан на широкую аудиторию. Для зарождающегося движения важно сформировать идеологию, только после этого можно заняться её продвижением. Эту задачу, в частности, и выполняет S&P, который стал не просто интернет-изданием со статьями о прошлом и настоящем России, но и способом донести идею русского национального государства до широкой аудитории.

Сейчас появилось множество клонов «Спутника» даже среди украинских и белорусских националистов. Правда, попытки скопировать внешний дизайн «Спутника» не принесли успеха. Идейная ущербность делает, по счастью, эти клоны мертворожденными. В отличие от самостийников, русские националисты успешно заимствуют и внешнюю эстетику, и идейную составляющую «Спутника». В качестве примера можно привести сайт «Белый светоч». По уровню материалов и количеству читателей он стоит далеко от прародителя, но и «Светоч» продолжает успешно развиваться. У «Спутника и Погрома» еще нескоро появятся достойные конкуренты, но отечественная правая публицистика, во многом благодаря влиянию издания Егора Просвирнина, движется семимильными шагами.

Следующим этапом в развитии национал-демократического движения стало формирование клубного движения. Клубы читателей S&P возникли во многих крупных городах России и даже за рубежом. Большинство участников не имеют никакого отношения к старому правому движению — это обычные русские люди: интеллигенция и офисные работники. Многие еще избегают или боятся произносить слово «национализм». Члены студенческого братства Fraternitas Ruthenica («Русское братство») вообще предпочитают говорить «рационализм». Существуют трудности и с притоком в клубы новых участников. Легче всего искать людей «Вконтакте», находя подписчиков в группе «Спутник и Погром». Однако большинство игнорируют приглашения прийти в клуб. Читать «Спутник» — это одно, но сделать первый шаг, встретиться с единомышленниками — боязно. Многие еще не готовы. Сразу появляется мысли: «А вдруг этот клуб под колпаком фэсбэшников? А если среди участников есть стукач, который пишет разговоры?». В таких случаях нужно выпить валерьянки, успокоиться и подумать, а так ли страшен черт, как его малюют? Что можно инкриминировать человеку, просто пришедшему в первый раз на встречу друзей, пообщаться за жизнь? Да ничего. Познакомившись с членами клуба и убедившись, что темы разговоров не выходят за рамки допустимого, можно продолжить общение с единомышленниками. Я сам, участвуя в субкультурных правых организациях и привыкнув к откровенным разговорам на острые темы, в первое время был разочарован слишком рафинированным клубным форматом. Однако со временем пришло понимание — серьезным взрослым людям и не нужно постоянно мусолить острые политические вопросы. Все участники клуба и так в той или иной мере разделяют идею правосубъектности русского народа. Понты и показную радикальность лучше оставить для субкультурщиков. Размеренная беседа в кругу интеллигентных людей приятна сама по себе.

Движение отлично стартовало, но со временем некоторые клубы развалились, другие ушли в свободное плаванье, оторвавшись от «альма-матер». Это не означает, что клубы сами по себе не подходят для русских людей. Мы переживаем «детские болезни», которые с возрастом пройдут. В России с 1917 года на корню пресекалась любая независимая от власти общественно-политическая деятельность. Русские отвыкли от самоорганизации, нам непросто выстраивать взаимодействие между собой. Политика «разделяй и властвуй» сказывается до сих пор. Только встав на ноги, многие клубы слишком переоценили свои возможности. Что поделать, время расставит все на свои места.

 

Различий между старыми и новыми русскими националистами множество. Возможно ли в такой ситуации вообще сотрудничество? Заходя в группу «Спутник и Погром» «Вконтакте», я все больше встречаю там своих знакомых из субкультурного движения. Правые не только подписываются, но и делают у себя на страничке репосты новостей «Спутника и Погрома». Такой поворот вполне естественен, ведь юношеский максимализм с годами проходит, неонацизм теряет привлекательность, и люди все чаще начинают искать что-то настоящее не по форме, а по содержанию. Еще в 2014 году субкультурные националисты раскололись на сторонников и противников Русской весны. Наиболее радикальные поддержали бандеровцев, а люди адекватные выступили за Новороссию. Вот с такими и можно работать, приобщая к идеям настоящего русского национализма. Русская национальная интеллигенция у нас уже появилась, но слишком инертная, поэтому молодые активные парни из субкультурного движения могут быть весьма полезны. Организму в одинаковой степени нужны и мозг, и мышцы. Мозг уже есть. Остается подкачаться.

Powered by Bullraider.com